Королева-беглянка

Но это ненадолго. Этого требует лишь временная ситуация. Им нужно привезти ее в Шотландию лишь для того, чтобы Ангус отступил, и тогда король Джеймс станет свободным. Они добьются, чтобы брачный контракт был аннулирован. Ее неспособность родить наследника даст достаточные основания послам короля обратиться к папе. «Вполне достаточные», — горько думал он.

Он почти не слышал графа Диего, Джон постарался сосредоточить свое внимание. «Они говорят обо мне, — понял Джон. — А министр поет мне дифирамбы за то, что я окружил королеву после ее спасения таким вниманием. Если бы он только знал, каким».

Но, черт возьми, как мог он так опростоволоситься! Он ведь спал со своей будущей королевой! И хотя она старательно скрыла от него правду, запутала в своих сетях, он все равно виновен перед императором Карлом, виновен перед своим королем. И неважно, что никто, кроме слуг в Харт-Хаус и его людей, не догадывается, как далеко зашло дело. Это ничего не меняет. Он-то знает и никогда не забудет этого.

Да, его люди будут хранить молчание, да и она не проговорится. Ведь, как сказал ее брат, Мэри, королева Венгрии, в восторге от предстоящей поездки в Шотландию, от того, что станет королевой. Интересно, подозревает ли император Святой Римской империи о темной стороне души своей сестры? Он сам слышал, как тот говорил о ее глубокой религиозности, но лишь за день до этого он и этот образец добродетели делили ложе, и в этом молитвой и не пахло. Вся ли семья Габсбургов — весь ли двор — так испорчены, как сестра императора? Или она просто и их сумела обвести вокруг пальца?

Граф Диего положил руку на плечо Джону Макферсону и тем самым вывел его из задумчивости.

— Пора, сэр Джон. Вас ждут.

Джон с недоумением посмотрел на графа.

— Ждут? Придворные расступились, чтобы дать ему пройти. На нем сосредоточились взгляды всех присутствующих. Джон стоял, не зная, что делать дальше, а проход, освобождаемый для него, становился все длинней и шире. Когда в противоположном конце зала расступились последние придворные, Джону не надо было поднимать глаз, чтобы понять, кто стоит перед ним.

Зеленые глаза Марии встретились с его взглядом.

* * *

Внезапный непреодолимый страх, смятение охватили ее, хотя он стоял далеко. Лицо ее залила краска. Что будет, если Джон не сдвинется с места? А если он вдруг вообще решит уйти? Что, если он подойдет к ней лишь затем, чтобы послать к черту?

Мария уже достаточно его знала, чтобы предположить, что он способен и на то, и на другое, и на третье. Сейчас здесь может развернуться настоящая драма! Мария взглянула на брата, он наблюдал за происходящим с живейшим интересом.

Неожиданно она поняла. Да он же испытывает ее и Джона! Он решил сам понаблюдать за их встречей, понять, что из того, что говорила Каролина графу Диего, было правдой. «О, Святая Дева Мария! — молила она. — Помоги мне». Если Карл хоть на минуту убедится в правоте доноса, жизнь Джона окажется в опасности.

С холодным выражением лица, сохраняя царственность и величие осанки, она сделала шаг вперед на помосте.

Джон видел, что император и его министр, теперь стоявший с ним рядом, не сводят с них глаз. За ним наблюдали столь же внимательно, как за ней. Он был прав, когда думал, что она всех их держит за дураков… во всяком случае, держала до сих пор. «Уйти, — мелькнула у него мысль. — Выставить ее на позор. Но тогда этот брак не состоится, и Кит, король Джеймс, не будет свободен».

— Черт бы ее побрал, — выругался он шепотом. — Я готов, — сказал он появившемуся перед ним юному пажу. — Веди меня.

Те, кто был в этот момент в тронном зале, видели перед собой лишь мужчину и женщину, принадлежавших к разным мирам. Мэри, королева Венгрии, любезна, но она королева, безраздельно преданная своей семье. Сэр Джон Макферсон — командующий флотом, воин, жесткий, закаленный предводитель, безмерно преданный своему королю.

Присутствующие в зале не могли даже представить раздиравшие их души чувства — вины у одной и гнева у другого. Печаль в ее душе и ненависть в его.

Джон широким шагом пересек зал, не отводя глаз от женщины на помосте. Когда он подошел ближе, то услышал, как геральд, стоящий рядом с возвышением, вознес хвалу ему, храброму, и благодарность судьбе, которая привела ее на его корабль.

«Опять ложь», — думал Джон. Граф Диего стал давать пояснения, что произойдет дальше. Опять игра, опять притворство. Скорее бы все это кончилось, Джон с презрением обежал глазами ее торжественное одеяние. Как она, наверное, смеялась над ним, когда он пообещал одеть ее в золотое платье. Драгоценные камни, игравшие на мантии Марии, казалось, издевались над его скромным даром. «Абсолюты символа, — подумал он. — Ее туалет — абсолютный символ того, сколь непристойным для себя считала она его, сколь он не соответствовал ее амбициям».