Королева Бланка

– Мадам, – шепнул он как-то Бланке, оставшись с ней наедине, – остерегайтесь вашего восточного соседа. Сегодня он поет вам песни, завтра уйдет в лагерь бунтовщиков, послезавтра снова запоет. Не нравится мне это. Кто даст гарантию, что он вновь не переметнется к Филиппу Строптивому?

– Для этого, ваше преосвященство, его должны обидеть.

– Обидеть? Но кто?

– Я или вы. Мне этого совсем не хочется, и вы сами знаете, почему. Вам же сделать это ничего не стоит.

– Мне, мадам? Но с какой стати?

– Всем известно, что вас, как и Тибо, считают едва не любовником вдовствующей королевы, ибо вы не оставляете ее своим вниманием ни днем, ни ночью. Да, да, и ночью. Несколько раз уже вы поднимали меня с постели, чтобы вместе с вами помолиться о невинно убиенных или о спасении моей души. Разве не так?

– Но ваше величество, – смиренно отвечал кардинал, разводя руками, – я всего лишь слуга Церкви и выполняю предписания, продиктованные слугам Божьим священным текстом, где апостолы Павел, Иоанн Богослов и Петр в своих посланиях предупреждают о Втором Пришествии Христовом и о том, что будут Новое Небо и Новая Земля вместо прежних…

– Ах, кардинал, оставьте при себе ваши библейские премудрости, у меня хватает и своих, от которых голова идет кругом.

Его преосвященство в ответ на это возвел очи горе и тяжело вздохнул, не желая возражать той, в которую, чего греха таить, с каждым днем все сильнее влюблялся.

– Так вот, – продолжала Бланка, – поскольку это соответствует истине…

– Соответствует? Что именно? – в ужасе округлил глаза легат. – То, что я ваш возлюбленный?

– Нет, ваше преосвященство, – не вы, а я ваша возлюбленная. Вот что истина. Об этом уже говорят повсюду, и скоро в нашем городе появятся памфлеты, высмеивающие в сатирическом духе нашу с вами связь. Наряду с ними появятся и другие, где вместо вашего имени будет красоваться особа графа Шампанского. Признаться, кардинал, я этого боюсь, – это нанесет огромный урон моему престижу и королевской власти. Исходить это будет от недовольных лиц. Полагаю, они не успокоятся на Шиноне.

– Вы считаете, стало быть, возможным новое выступление мятежной знати?

– И мы должны быть к этому готовы. А потому упаси вас бог, ваше преосвященство, обидеть как-либо графа Шампанского, которого, между нами говоря, вы недолюбливаете.

– Я, ваше величество? Вот так новость! С чего бы это вдруг мне стал ненавистен граф Тибо?

– Это оттого, что о нем говорят так же, как и о вас.

– Его считают, стало быть, вашим любовником?

– А вы разве не слышите, о чем говорит двор?

– Надеюсь, однако, мадам, – с плохо скрываемым любопытством спросил кардинал, – это не соответствует истине?

– А если и так, – не подумав, ответила Бланка, – то что, собственно, вам за дело до этого?

И тут она с опозданием поняла, что надо быть откровенной с представителем Церкви. «Уметь лавировать в бушующем море человеческих страстей между светской властью и духовной – вот что должен уяснить для себя правитель государства» – так учил ее в свое время свекор Филипп Август. И уже мягче она прибавила:

– Конечно же, это не так, если вам это интересно. Однако никто не запрещает графу Шампанскому иметь даму своего сердца, роль которой вполне может играть вдовствующая королева. Но любить женщину и спать с ней – вовсе не одно и то же. Вы согласны со мной?

– Безусловно, ваше величество, кто смеет возражать против этого?

– Надеюсь, кардинал, я удовлетворила ваше любопытство и облегчила вашу душу таким откровенным признанием.

– О да, безусловно, – повеселел легат. – Простите меня, мадам, если я своими подозрениями невольно оскорбил вас.

– Не будем больше об этом, кардинал. Прошу вас только не забывать, что мне нужна любовь этого человека. Да, да, вы не ослышались. Однако это нужно не столько мне, сколько Франции – королевству, которым мне предстоит управлять. Шампань – самый сильный союзник, и она влюблена в Париж, – может ли быть что-то благоприятнее этого для государства?

– Я понимаю вас, мадам, и поскольку я прислан сюда его святейшеством, чтобы всеми возможными способами помогать вам, то ставлю себе задачей не оскорблять Тибо Шампанского и не чинить ему козней, что, в конечном счете, может навредить той, кого я считаю самой прекрасной из королев.

– Нет, от воздыхателей мне, видно, не избавиться, – рассмеялась Бланка. – Один из них – легат его святейшества Папы Римского.

– Я? Воздыхатель? – тонко улыбнулся Сент-Анж. – Отчего вы так решили?

– Да ведь вы только что объяснились мне в любви! Разве вы этого не заметили?

Слегка покраснев, легат отвел взгляд. Некоторое время понадобилось ему, чтобы найти ответ.

– Надеюсь, это не будет вменено мне в вину вашим величеством? – открыто, ибо не стоило больше играть, спросил он, с любовью глядя в глаза Бланке.

– Никоим образом, ваше преосвященство, – ответила она ему таким же взглядом, – лишь бы это не затрагивало честь и достоинство того, о ком мы с вами говорим.

Не гася ни улыбки, ни теплого взгляда, легат кивнул в ответ.