Королева Бланка

Первый поход Людовика на Юг — всё тот же 15-й год. Что-то ещё она упустила, нечто важное. Ах да, призыв Папы к новому походу на Восток. Пятый крестовый поход. Папа поручил давать крест любому, кто пожелает, будь то вор или преступник. Духовенство трубило во всю силу своих лёгких, что царство пророка Магомета близится к концу, ибо он в Апокалипсисе назван диким зверем, поскольку явился 666 лет назад — звериное, дьявольское число. Поход начался в 1217 году, но ни свёкор, ни супруг не приняли в нём участия. Как оказалось впоследствии, он не принёс никакой славы.

Через год после выступления крестоносцев умер Симон де Монфор. Точнее, был убит камнем при осаде Тулузы. Но до этого… Бланка напрягла память. Тулузская заутреня, сентябрь, 1217 год. Из Каталонии вернулся неожиданно в город граф Раймонд VI, «и воспрянул народ духом, и возблагодарил Господа за спасение жизни их графа и защитника и за то, что он вновь с ними». «Бросились женщины на французов, кто с кольем, кто с ножом, копьём или камнем, и великая резня случилась в то утро 13 сентября. И в спешке, кто остался в живых, покинули захватчики город». Так увековечил это событие летописец[12].

1219-й. Прошёл год после смерти Монфора. Второй поход супруга Людовика. На его пути город Марманд. Бланка слышала об избиении французами мирных жителей. Но Папа приказал — убивать всех! Уничтожить гнездо ереси! И вот — пять тысяч, собственно, ни в чём не повинных людей, бессмысленных жертв. Ровно десять лет прошло после бойни в Безье. И Марманд и Безье — сродни тулузской заутрене с той разницей, что действующие лица меняются местами. Бланка подумала о духовенстве, которое поощряет такие вот массовые, бесцельные убийства. Во славу веры! Во имя Господа! Так угодно Ему! До чего же кровожаден этот Бог. Зачем Он создал человека? Затем, чтобы спустя годы, столетия, тысячелетия упиваться зрелищами массовых убийств Ему во благо, на утешение! Епископы, кстати, с удовольствием принимали участие в альбигойских войнах, надеясь обогатиться или же повинуясь пастырской необходимости. Многие из них, правда, уже не возвращались. В основном — из походов в Святую землю.

Ей надоело уже стоять у окна, к тому же видимость сквозь цветные стёкла заметно ухудшилась: растаяли в сумраке башни, колокольня, арка, ворота — всё. Она повернулась, направилась к креслу в глубине покоев. Села в него, тяжело вздохнув. В ногах примостился верный страж.

— Трудно тебе будет, королева, — сказал он, преданными глазами глядя на неё.

Вот так запросто, фамильярно, он разговаривал с ней. Они друзья — значит, никаких условностей. Она сама позволила. Мужчина поступает так, как позволяет ему женщина.

— Да, Бильжо, — ответила она, кивнув. — Видел их лица, когда я объявляла им состав Королевского совета?

— Видел. Они выражали недовольство.

— Такими они будут всегда. Но я не могу поселить у себя во дворце всю знать королевства. Мне они просто прохода не дадут, а потом постараются очернить меня в глазах сына. Каждый день они будут нашёптывать ему всякие гадости в адрес его матери. В конце концов они составят обширный заговор. Меня они просто отравят, а юный Людовик станет в их руках обыкновенной игрушкой.

— Заговор созреет быстро. Стаю поведёт за собой крупная рыба. Одна из рыб — тот, кто не прибыл на коронацию; тот, кого ты хотела бы видеть подле себя.

— Тибо?..

— Его не пустили в Реймс. Горожане назвали его убийцей твоего супруга и выгнали из города.

— Что ты говоришь?! — Бланка в волнении ухватила Бильжо за плечо. — Так он, значит, собирался? Он хотел?..

— Они сделали его твоим врагом.

— Врагом? Тибо? Кто тебе сказал?

— Горожане. Они кричали, что ты велела им не пускать его, потому что он убийца короля. Услышав это, граф покинул Реймс.

— Но ведь это клевета! Я ничем не оскорбила его! Я даже не была с ним грубой. Как мог он подумать, будто я его ненавижу?

— Всему виной кардинал. Ты недвусмысленно дала ему понять, что не желаешь больше видеть Тибо.

— Я всего лишь попросила его сказать графу, чтобы тот умерил свою назойливость. Ты же слышал.

— Кто знает, что наговорил легат своему сопернику.

— Сопернику?

— По дворцу ползут слухи, что ты не отказываешься от любовных ухаживаний кардинала Сент-Анжа.

— Но это не так, ты же знаешь! Кроме обыкновенных любезностей и бесед духовного плана у нас с ним ничего не было и быть не может!

— Люди видят и слышат то, что хотят видеть и слышать. Родившись в голове одного, подозрение быстро переходит в уверенность в умах остальных.

Бланка задумалась. Она и в самом деле в последнее время стала замечать на себе взгляды Сент-Анжа, не понять которые не смогла бы ни одна женщина. Её оправдывало только то, что она не давала им перерасти в нечто большее.

— Что же мне делать, Бильжо? — Она поистине нуждалась в помощи друга, от которого не имела секретов. — Посоветуй.

— Держи его на расстоянии, но не вздумай ссориться с ним. Наступив на грабли, получишь удар рукоятью по голове.

— Ещё бы — он послан Папой.