Королева бурь

— Нет, — ответил Эллерт. — Насколько я смог понять из разговоров с вассалами Алдарана и домашней челядью, это радует их больше всего остального. Никто из них не питает любви к Скатфеллу и не хочет видеть его здешним правителем. Если бы Микел открыто заявил о том, что Донел является его сыном-недестро и главным наследником, то они стояли бы за юношу горой, даже зная, что это неправда. Они относились бы к этому как к юридической фикции. Что им действительно не нравится — так это брак между братом и сестрой.

— Но это тоже юридическая фикция! — возразила Кассандра.

— Не уверен, — хмуро отозвался Эллерт. — И они тоже не уверены. Я все еще чувствую себя виноватым: именно мои безрассудные слова заразили дома Микела этой идеей. Те, кто поддерживает старого лорда… что ж, они делают это, как если бы потакали прихоти душевнобольного, — добавил он, понизив голос. — Не все сумасшедшие мечутся с пеной у рта и ловят бабочек в зимнем снегу. Гордость и одержимость тоже могут граничить с безумием, даже если подкрепляются логическими доводами.

Поскольку невеста была несовершеннолетней девушкой, гости не могли поднять общее настроение грубоватыми шутками, которые обычно не смолкали в течение всей брачной церемонии, заканчивавшейся проводами жениха и невесты к брачному ложу. Никому не хотелось пробуждать в Дорилис горькие воспоминания о ее последней помолвке. Ее даже не попытались представить взрослой женщиной. В детском платье, с медно-рыжими волосами, длинными локонами падавшими на плечи, она казалась скорее челядинкой, получившей разрешение присутствовать на празднике, а не невестой. Что касается жениха, то, несмотря на добросовестные попытки изображать веселье, он выглядел мрачным и подавленным. Прежде чем войти в зал, многие заметили, как Донел приблизился к подружкам невесты, отозвал в сторону Ренату Лейнье и принялся что-то горячо обсуждать с ней. Многие слуги, знавшие об истинных отношениях между Ренатой и Донелом, только качали головами при виде такой нескромности. Другие, глядя на маленькую невесту, окруженную сиделками и гувернантками, мысленно сравнивали ее с Ренатой и не осуждали Донела.

— Какое бы представление с катенами здесь ни устраивалось, это не более чем помолвка, а не законное бракосочетание, — вполголоса настаивал Донел. — По закону даже брак ди катенас не может считаться признанным, пока супруги не разделили ложе.

Рената, собравшаяся было возразить, что этот пункт спорен, вовремя поняла, что юноше требуется моральная поддержка, а не аргументы.

— Это не будет иметь для меня ровным счетом никакого значения. Поклянись, что и для тебя тоже, Рената, иначе я отрекусь от своего приемного отца прямо здесь, перед всеми его вассалами!

«Если бы ты собирался выступить против него, то тебе следовало сделать это с самого начала, и уж во всяком случае, не сейчас, когда дело зашло так далеко! — с отчаянием подумала Рената. — Теперь публичное неповиновение будет концом для нас обоих!»

— Я останусь такой же, какой была раньше, — сказала она вслух. — Ты хорошо знаешь об этом и не нуждаешься в моих клятвах. Сейчас не место и не время для такого разговора. Я должна вернуться к женщинам, Донел.

Отойдя в сторону, она мимолетным жестом прикоснулась к его руке, и в ее улыбке промелькнуло что-то похожее на жалость.

«Мы были так счастливы этим летом! Как мы дошли до такой жизни? Я тоже виновата: следовало немедленно выйти за него замуж. Надо отдать Донелу должное, он этого хотел». Мысли Ренаты беспорядочно скакали, когда она входила в зал вместе со свитой Дорилис.

Дом Микел стоял у камина, освещенный яркими огнями, и поочередно приветствовал гостей. Дорилис присела перед отцом в глубоком реверансе. Он поклонился, расцеловал ее в обе щеки и усадил за высоким столом по правую руку от себя. Затем повернулся с приветствиями к женщинам из свиты:

— Леди Элиза, я хотел бы высказать вам благодарность за вашу работу. Вам удалось развить прекрасный голос, который моя дочь унаследовала от матери.

Алдаран отвесил учтивый поклон.

— Маргали, я снова должен поблагодарить вас за то, что вы стали матерью для осиротевшего ребенка. Дамисела, — он склонился над рукой Ренаты, — как я могу выразить вам свою благодарность за то, что вы сделали для Дорилис? Для меня огромная честь принять вас в… в праздничном зале, — добавил он, слегка запнувшись на последних словах. Рената, тренированная телепатка, чьи чувства сейчас были обострены до предела, поняла, что он собирался сказать «в свою семью», а затем, вспомнив о реальных отношениях между нею и Донелом, воздержался от такого продолжения.

«Я всегда думала, что он знает, — подумала лерони. — Однако для него гораздо важнее, чтобы исполнился его замысел!» Сейчас она даже сожалела о своих принципах, не позволивших ей забеременеть от Довела.

«Если бы я пришла сюда с вздувшимся животом, с ребенком Довела во чреве, хватило бы у Алдарана совести женить Донела на другой? Ведь он утверждает, что я спасла Дорилис. Могла ли я заставить его отдать мне Донела хотя бы таким способом?»