Королева черного золота

Самосадный жил довольно далеко, но до его дома ходил прямой автобус, который домчал нас довольно быстро. Мы успели как раз к столу и уселись за него сразу же, как вошли. Как ни хотелось Самосадному узнать подробности происшествия на крекинг-заводе, он вынужден был последовать настоянию своей матери, полной и совершенно простонародной на вид пожилой женщины, и дать нам поесть. Что было далеко не лишне. Есть мне по-прежнему очень хотелось, а приготовленное матерью Самосадного лечо с грибами было и впрямь замечательно вкусно. Сам хозяин почти не ел. Но, умилительно глядя на нас с Володькой, непрерывно трепался о каких-то химических делах и в конце концов перескочил и на вакуумный гидроформинг нефти.

– Вот, вот, – приободрил его Володька с набитым ртом. – Об этом расскажи! Мы ради этого к тебе и приехали.

– Ну, что тут рассказывать, – Самосадный немного помялся. – Вакуумный гидроформинг нефти – это процесс получения высокооктановых легких углеводородов из первичной углеводородной смеси методом барботирования водяным паром при пониженном давлении…

– Стой, стой, Леха! – Володька в негодовании даже отложил в сторону ложку. – Здесь тебе не научная конференция, нечего людей-то пугать…

Самосадный заметно обиделся.

– Что ж тогда вам рассказывать-то? – спросил он, глядя почему-то на меня. – Химия – это вам не бульварный роман, это наука, она всегда такими выражениями оперирует.

– Вот что нам лучше расскажите, – начала я. – Сегодня на крекинг-заводе взорвался реактор вакуумного гидроформинга нефти…

– Да, я знаю, – бесцеремонно перебил меня Самосадный. – Мне ваш муж по телефону это уже сообщил. Вот я и хотел бы узнать от вас подробности, почему это произошло. Самое простое объяснение, конечно, это то, что аппаратчица попросту перепутала вентили, подала сначала вакуум в реактор, где была одна только нефть. Это, конечно, непременно должно было привести к взрыву…

– Володька мне это уже рассказал, – несколько резковато возразила я. – И, между прочим, на заводе то же самое думают. Для них, знаете ли, проще всего обвинить во всем простую аппаратчицу, чем копаться всерьез в этом происшествии, из которого еще неизвестно, что можно выкопать.

– Ну а вы, собственно, что хотите? – спросил несколько недоумевающе Самосадный.

– Меня же интересует, возможно ли чисто теоретически, чтобы при правильной подаче сначала воды, затем вакуума реактор так внезапно взорвался… При том, что аппаратчица выполнила все правильно, реактор все-таки взорвался.

Тут Самосадный серьезно задумался, и я почувствовала досаду на своего драгоценного супруга. Бог знает, о чем они там болтали по телефону, но самого главного, из-за чего мы к нему приехали, Володька, похоже, ему не сообщил. А между тем наш ученый друг мог бы тем временем основательно продумать проблему, вместо того чтобы теперь сидеть молча и рассеянно пялиться в потолок.

– Вы знаете, – сказал наконец Самосадный, – теоретически при определенном стечении обстоятельств такой взрыв вполне возможен. И я даже теперь вспомнил, что был один такой случай, по счастью, не на нашем заводе…

– Да, и я тоже помню, что-то такое было, – сказал Володька. – Только что именно? Из-за чего тогда этот взрыв произошел?

– Из-за сернистого ангидрида, – сказал Самосадный веско и с расстановкой.

– Вот как? – удивился Володька. – Так в нефти же всегда есть сернистый ангидрид, и ее всегда гонят на керосин, все идет нормально.

– Тут дело в концентрации, – пояснил задумчиво Самосадный. – Да, я теперь точно вспомнил: для вакуумного гидроформинга нефти существует ПДК по сернистому ангидриду, как раз после того случая его и ввели.

– ПДК по сернистому ангидриду? – таращил глаза Володька. – Впервые слышу!

– Не веришь? – пожал плечами Самосадный. – На, смотри!..

И Самосадный встал из-за стола, подошел к одной из многочисленных полок с книгами, простиравшихся вдоль стен этой комнаты, снял с нее одну, очень толстую, по виду какой-то химический справочник, и протянул его Володьке. Тот послушно взял справочник и стал его листать, положив к себе на колени и согнувшись над ним на манер вопросительного знака.

– Слушайте, ребята, а что такое ПДК? – осторожно спросила я.

– Предельно допустимая концентрация, – отозвался Самосадный. – Для каждого без исключения процесса существует перечень веществ, наличие которых в концентрациях, превышающих допустимые, оказывается вредным и даже гибельным для здоровья человека.

Наверное, Самосадный искренне думал, что он мне все нормально объяснил. Я же, беспомощно хлопая глазами, сидела и покорно ждала, что мой супруг оторвется наконец от своей книги и объяснит мне все это в более популярных выражениях.

– Про эту ПДК мало кто помнит, – продолжал меж тем Самосадный задумчиво, – потому что он значительно выше средней концентрации сернистого ангидрида, встречающейся в нефти.

– Да, действительно, – вполголоса пробормотал Володька, глядя в книгу. – Вот она, ПДК, и действительно очень высокая, 5,4 %. Столько в нефти и не встречается никогда! – заявил он самоуверенно.