Королева четырёх частей света

Но при всём том у неё оставался ещё неоплаченный долг перед самой собой. Спасти Луиса и Диего! Если это действительно скалы островов Катандуанес, как твердил старый матрос, — тогда «Сан-Херонимо» действительно пропал. Говорят, ещё ни один галеон не смог выбраться из этого скопления подводных рифов. Но если корабль на самом деле со всех сторон окружён этими рифами — значит, он идёт с северной стороны пролива невдалеке от восточного берега Лусона. И в таком случае «Сан-Херонимо» всё-таки достаточно близко к земле. На шлюпке Диего мог бы попробовать проскочить между рифами.

Оставить «Сан-Херонимо» без шлюпки, когда крушение неизбежно, — значит обречь последние пятьдесят человек на верную гибель в море. Женщины и дети в большинстве вообще не умели плавать. Страшное, печальное положение! Но что ей было до всех людей по сравнению с судьбой братьев?

В путь вышло четыреста человек. Дойдут двое.

Исабель выбрала, кто будут эти двое: Диего и Луис Баррето.

Но оставалась ещё проблема: как их отправить с провизией, амуницией и лучшими солдатами? Причём за спиной у Кироса?

Она занималась этим со всей прилежностью: подбирала свои козыри и поджидала своего часа.

В первый день февраля 1596 года Исабель Баррето знала: она в последний раз целует братьев. Все трое заперлись в каюте. Они слушали её указания.

— Почему ты не отправляешься с нами? — спросил Диего.

— И правда! — поддержал Луис. — Уйдём вместе.

— Кирос и все остальные сразу поймут, что вы берете шлюпку, чтобы не возвращаться. Тогда они захватят корабль.

Луис пожал плечами:

— Ну и что? «Сан-Херонимо» весь прогнил. Пусть его... Пускай все тут сдохнут, если на то воля Божья.

Она пропустила эти слова мимо ушей.

— Возьмите с собой всё оружие. Для прикрытия — последних аркебузиров. Здесь, кажется, туземцы особенно хитры и жестоки. Старый матрос говорил мне: тут живут самые лютые каннибальские племена. Будьте осторожны! Если мои расчёты правильны, вы высадитесь на острове Лусон и доберётесь до мыса под названием Гальван. Там вы будете в пятнадцати лигах от Манилы. Постарайтесь дойти до неё сухим путём. Опять говорю: соблюдайте осторожность! Если японцы не захватили Филиппины, если китайцы не перебили испанцев, если не то и не сё... Как это знать? Короче, если ничего не переменилось, то среди любимцев филиппинского губернатора — один дальний родственник Альваро. Скажите ему, что случилось на Санта-Крус. Скажите, где мы. И возвращайтесь сюда с провизией, алькальдом и судейским чиновником.

— А если это окажется не Лусон?

— Всё-таки вы будете на одном из семи тысяч Филиппинских островов. Храни вас Бог, братья!

Они обнялись.

Исабель взволновалась чуть не до слёз — впервые за очень долгое время.

— Храни вас Бог! — всё время твердила она.

— И тебя Господь сохрани! — отвечали братья.

Молодые люди очень спешили.

Что будет с ней, когда они бросят её одну с людьми, которых она обрекла на смерть, которых предала, отобрав у них единственную шлюпку, без провизии и без оружия, — этот вопрос никто не задавал.

Они бесшумно выбрались на трап и исчезли вместе с лодкой.

Пятница 2 — пятница 9 февраля.

Она отказывалась жить. Беречь братьев уже не приходилось, и она бросила всё остальное. Она решилась даже на тот поступок, на который не соглашалась ни за что: отдать боцману ключ от собственной кладовой, дать ему полномочия распоряжаться своими запасами.

Это была ошибка.

Киросу не удалось удержать порядок. Всю провизию сожрали за час. Как и в прошлый раз, два человека от этого умерли. Правда, у гобернадоры оставались ещё две свиньи. Её последнее достояние. В каком-то порыве она велела Панче спрятать их. Свинок держали в кормовой надстройке, укрытыми от моря за позолоченным балконом.

Только зачем?

Суббота 10 февраля 1596 года.

Десять дней, как их не было. Погода пасмурная. Небо хмурое. Она взошла на палубу... Спаслись ли Диего с Луисом? Или она, стало быть, их убила? Отправив на землю, послала навстречу гибели? Убила, как Альваро, как Лоренсо, как Марианну, как даже зятя своего Лопе де Вегу?

Оставшись одна, она винила себя во всех этих смертях. Не она ли увлекала братьев, сестру, супруга в эту экспедицию, которой сама желала, которую снарядила вопреки тысяче недобрых знамений?

На неё падала вина за крах семьи. Она провинилась перед отцом — несчастным капитаном Нуньо Родригесом де Баррето, которого якобы так любила, а сама погубила трёх его сыновей и разорила.

Её неотвязно преследовало воспоминание о том моменте перед экспедицией — в последнюю ночь в Лиме, — когда аделантадо признался ей: он не готов к путешествию; конкисту надо если не отменить, то хотя бы отложить.