Королева четырёх частей света

С тоской на сердце она смотрела, как он укладывает в сундук Менданьи все бумаги, которые позволили бы им продолжить конкисту. Все секреты аделантадо, его морские карты, его расчёты.

Он торжественно вручил ей два из трёх ключей:

— Будешь их хранительницей.

Что значили эти полные высокомерия слова? Она, не выдержав, перешла в наступление:

— Не забывай: у дона Альваро было только шесть лет, чтобы основать три города. И три года уже истекли.

Он не принял упрёка.

— В декабре я вернусь, и мы тут же выйдем в путь. Тогда у нас будет не только «Сан-Херонимо», а ещё десять кораблей, чтобы перевезти колонистов!

Она подозрительно и пристально посмотрела на него. Он делал вид, что разделяет её скорбь, а сам весь дрожал от возбуждения. Вице-король только что разрешил ему приобрести второй корабль, «Контадору» — маленькое чудо, вместе с которым тоннаж флота Эрнандо достигал прежнего манильского галеона. С ним в плаванье отправлялся ещё и третий, ещё одно маленькое чудо под именем «Санта-Маргарита», который он купил у одного родственника, недавно прибывшего из Галисии. В двадцать пять лет капитан Кастро уже командовал тремя судами и был их единственным владельцем... В Новом Свете такое было редчайшей удачей.

А для моряка — высшим счастьем.

— Когда ты вернёшься, будет поздно, — стояла она на своём. — Мы потеряем права на колонизацию Соломоновых островов.

— Я кое-что сделал, чтобы подтвердить их законность. Зарегистрировал у нотариуса завещание аделантадо и снял в суде копию капитуляции, по которой архипелаги южного моря поступают в его собственность на срок двух жизней. Эти документы уже отправлены в Мадрид. В своё отсутствие даю тебе доверенность на всё наше имущество. Ты сможешь управлять факторией в Акапулько без всякого надзора. Будешь получать товары и продавать их, как тебе заблагорассудится.

Она не слушала. А ведь новость была важная. Он сообщил ей, что законным образом освободил её от своей опеки.

Неслыханный поступок!

Здесь, в Новом Свете, как и в Испании, жёны вместе со своим имуществом принадлежали мужьям. Они пожизненно считались несовершеннолетними, не могли ни переезжать, ни продавать, ни покупать, ни подписывать контракты без гарантии своего «собственника» — мужчины из своего семейства. Переводя при жизни своё состояние на имя супруги, Эрнандо отходил и от законов, и от обычаев. Он делал Исабель Баррето свободной во всех поступках и передвижениях.

Такой свободной, какой не бывала ни одна замужняя женщина в Мексике.

Но теперь Исабель было не до того. Она опять принялась молча расхаживать по комнате. Ни слезинки, ни всхлипа... Но всё отчаяние мира, казалось, собралось в её взгляде.

— Ты неправильно делаешь, что едешь сейчас, — выговорила она наконец. — Подожди до лучшего времени.

Он взорвался:

— Подожди? Да чего мне ждать, Исабель? Ты никак не поймёшь: если я не уеду сейчас, все наши труды пойдут прахом! У нас отберут всё имущество, отберут корабль. Если я не уеду сейчас, — повторил он, — мы никогда отсюда не уедем, и наш брак потеряет смысл.

Она побледнела. Так он только из-за этого женился на ней? Ради конкисты? Оттого, что ему это выгодно? Нет. Ещё вчера он любил её. А сегодня? Почему он стал таким спокойным и лукавым?

Чтобы он не отплыл, она могла бы ещё раз привести, как довод, острова. А по правде, теперь Исабель и отказаться от них могла бы спокойно. Острова царя Соломона? Химера!

— Без тебя, — пролепетала она, — я не выживу целый год.

Она говорила ему о любви. Он не слушал. Стараясь утешить её, рассказывал о далёком будущем: об экспедиции, которую они поведут вместе. Он думал утешить её, вернувшись к тому, во что она верила, о самом главном для неё... О проекте, который соединил их, о мечте, приведшей их к свадьбе. Но чем дальше уходил Эрнандо по этому пути, тем хуже они понимали друг друга.

— Зачем рисковать всем? — прошептала она. — Мы же были счастливы.

Он парировал:

— Только тот, кто рискнёт потерять всё, — настоящий человек и христианин. Если не рисковать, то и жить не стоит!

Услышав эти слова, она похолодела. Слово в слово... Эрнандо повторил то, что она сама говорила Менданье. Слово в слово!

Всё повторилось в точности, но роли переменились. Неужели она тоже стала старухой? Слишком стара для Эрнандо? Ей же нет ещё тридцати! Всё же последнем плаванье она точно поняла, где ей положен предел. Предел? Даже и не в том дело... Она осознала, что создана, быть может, для одного только счастья. А Судьба иногда бывает очень скупа. Если она это счастье упустит, то если даже исполнит всё остальное — жизнь её будет напрасна.

— Зачем ставить под угрозу то, что даровал нам Бог?

— И это ты говоришь мне, Исабель? Ты!

— Не оставляй меня, Эрнандо.

— Я ненадолго.

Исабель не могла выразить свои чувства словами, но умела делать это поступками. Схватив случайно валявшийся на столе кинжал, она со всех сил швырнула его в закрытую дверь.

— Если едешь — я с тобой!

— Нет...

* * *

И это свобода? Впервые в жизни Исабель Баррето не настояла на своём...

* * *

Без него, не чувствуя его тела, она не находила ни покоя, ни забвенья.