Королева демонов

Терн улыбнулся:

– Есть хочешь?

Каджи замешкался. Когда об этом спрашивала Ашия, она подразумевала грудь. Когда спрашивал Терн – хлеб с корочкой.

Он заколебался.

– Хлеб?

Терн вынул краюшку, но не дал:

– Хочешь?

Ашия видела по лицу Каджи, как борются в нем два желания: отказаться и побаловать желудок. В конце концов желудок победил, и сын протянул ручонку:

– Хотю.

У Ашии сжалось горло. Кто мог подумать, что получин, сын предателя, станет для ее сына лучшим родителем, чем родной отец?

Болота тянулись во все стороны, однако Терн хорошо их знал и вел Расу по достаточно твердой земле. Но даже при этом дорога была неровной, сплошь заросла, и ехать быстро не получалось. Ашия шла рядом с Терном, ведя лошадь в поводу. Было жарко и душно; под сенью деревьев с утра до вечера вились комары. Она подняла покрывало, а Каджи накрыла защитной сеткой.

Терн жевал стебель алагай’вирана. Ашия так привыкла к запаху, что едва его замечала, но мысль о том, чтобы съесть демонов корень, по-прежнему вызывала тошноту.

Перехватив ее болезненный взгляд, Терн вынул из поясного кисета свежий стебель и протянул ей:

– Попробуй.

Ашия мотнула головой:

– Не понимаю, как ты это ешь.

Терн пожал плечами и продолжил жевать.

– Набивает брюхо, когда охота не задается. Отваживает недрил. Бывает, что вообще делает невидимым.

Ашия вспомнила их первую встречу, когда она искала его в свете Эверама и не нашла. Не там смотрела или дело в чем-то другом?

Тьма под деревьями не была полной, но Ашии хватило ее, чтобы Втянуть магию из хора и активировать зрительные метки на шлеме под шелковым платком.

Мир осветился магией. Свечение лежало в основе всякой жизни, а на болотах она расцвела пышным цветом. Свет пульсировал в запрудах, пел в буйной растительности, уплотнялся среди древних согбенных деревьев. Слабо светилась даже грязь, полная живности слишком мелкой, чтобы ее различить.

Но Терн, сплошь покрытый соком свиного корня, выглядел… тусклым. Без пяти минут покойником.

Кроме глаз. Они горели, как у кота в ночи, выдавая тайную силу. Демонов корень неким образом маскировал магию.

– Пожалуй, попробую.

Она немного откусила от стебля. Тот был горек, но в жизни многое горько. Энкидо ее закалил.

Пока они меняли терновник за терновником, прошло больше недели. Одни заросли по размеру мало чем отличались от удачно расположенных стойбищ с хорошим обзором снаружи, но худшим внутри. Другие были шедеврами строительного искусства, безупречно сливаясь с окружающей средой, – надежные, просторные и уютные.

Везде густо рос алагай’виран.

Последней остановкой стала поляна на невысоком холме. Как все убежища Терна, она была незаметна при беглом взгляде. Располагалась она достаточно высоко для обзора и некоторого отдыха от заболоченной почвы внизу, но не настолько, чтобы выделиться и привлечь внимание. Сверху Ашия видела демонов корень, который окружал основание холма и рос чересчур упорядоченно для диких зарослей.

– Обычно попросту ложусь наверху, – сообщил Терн. – Недрилы не замечают, а я их вижу. Они все равно не приближаются к свиному корню.

– Мы и круги разложим, – сказала Ашия. – На болотах много алагай. В Красии они не сбиваются в такие стаи на необжитых землях.

– Здесь тоже. – Терн помог ей раскинуть круг. – Никогда не видел в этих краях столько недрил. Таких странных. Огнеплюи и ветряки. Здоровые скальники и лесняги. Но они ничего не делают. Даже не охотятся. Просто… бродят.

– Через два дня наступит Ущерб, – напомнила Ашия. – Если восстанет Алагай Ка или его князьки, войско будет готово. Нам нужно подыскать убежище получше и переждать черную луну.

– Ага, знаю место. – Терн высыпал в яму щепки из своего узла и развел огонь. – Придется чуток вернуться, но там безопасно.

«Нам безопаснее присесть перед силами Най», – говорили пальцы Энкидо в подземном дворце дама’тинг. И все же скрываться за метками претило Ашии. Ее растили и готовили для передовой.

«Хороший кай – терпеливый кай», – учил Энкидо. Сражения выигрывались, когда атакующий выбирал время и место для боя. Нынешний Ущерб исключал и то и другое.

– Дерешься, когда нужно. А не когда хочется.

Терн поставил на огонь котелок с водой и свиным корнем, а Ашия вынула из узла Каджи и поднесла к груди.

– Неужели это так заметно по моим глазам? – спросила она.

– За последний год частенько видел такие взгляды, – ответил Терн. – Людей подмывает завязать бой, им невыносимо ждать подходящей ночи, которая, может, наступит, а может, и нет.

– Так поступают шарумы, – заметила Ашия.

– Не, не шарумы, – возразил Терн. – Рачители, которые якобы миротворцы.

– Тех, кто предлагает алагай мир, убивают.

– Я дерусь, когда загоняют в угол, – сказал Терн. – Но лучше, если они вообще не знают, что я поблизости.

Терн добавил лягушачьего мяса, но суп из алагай’вирана остался горек. Ашия все равно его съела. Что угодно, только бы выполнить миссию. Она уже различала запах свиного корня в своем поту, дыхании, даже молоке. Она волновалась, как бы Каджи не отказался есть, но он был слишком голоден, чтобы капризничать.