Королева для нищего (СИ)

— Да куда ж, диета то? Итак, высохла, из-за швабры и не видно, — Люда возмущенно хлопнула себя ладонью по бедру и вернулась на кухню. Клинкова молча, прошла в свою комнату, закрывая за собой дверь.

— И ничего не высохла, — тихо бубнила себе под нос, крутясь в лифчике и в штанах перед зеркалом, — Вы, Вера Николаевна еще ничего, Самохина вот жердина худая, а вы в самый раз.

Стянув с себя одну штанину, Вера полезла в тумбочку, судорожно пытаясь нащупать блокнот и ручку.

— Руки не помыла, не переоделась, Вер, — в комнату зашла Нина Степановна, останавливаясь в пороге, строго смотря на внучку.

— Ба, не сейчас, — Клинкова боялась выпустить из головы строчки, которые пришли на ум.

— Ну что значит «не сейчас»? Что с тобой происходит? Сама ведь не своя ходишь, смотреть уже на тебя тошно, — Нина Степановна присела на край кровати, пытаясь заглянуть в блокнот, — Чем пахнет?

— Тебе, бабушка не угодишь. Встречалась, счастливая ходила — плохо, разбежались, опять не то, — Клинкова отшвырнула от себя штаны, забираясь на кровать, — Страдаю я, понимаешь? Трагедия личного характера.

— Ты, давай ерунду не городи. Когда ты счастливая, я и подавно. Вы с ним не так долго вместе были, чтобы так убиваться. Потосковала, поплакала недельку-другую, надо и обратно к жизни возвращаться. Трагедия у нее… Личного характера… Где нахваталась только?

— Теперь я понимаю, почему мама сбежала.

— Потому что непутевая твоя мать была, поэтому и сбежала.

— Неа, — Вера зачеркнула очередное слово, подбирая на его место более подходящее для рифмы, — Потому что ты кислород ей перекрыла. Тебе же если кто-то не нравится, ты же все сделаешь, со свету сживешь… И отец наверно из-за тебя ее бросил.

— Да как только язык поворачивается… — Нина Степановна пораженно выдохнула, медленно поднимаясь с кровати.

— Поворачивается, бабушка, представь. Тебе этого кроме меня больше никто не скажет. Ты Артема никогда не хотела, и твои эти слова про мое счастье… Пустые. Говоришь одно, а делаешь совсем другое.

— Смотрю на тебя и сомневаюсь, что я тебя растила.

— А ты не сомневайся, я полностью продукт твоего воспитания. Потерпи, бабушка, рано или поздно я снова буду Верой, к которой ты привыкла, послушной, кроткой, скромной, не перечащей взрослым, а пока не лезь и дай мне пострадать в одиночестве. Иначе я повешусь на дверной ручке в ванной, как дядь Ваня из 45-ой.

— Не забывай только, что к бабке прибежала, когда тебя твой любимый… — буквально выплюнула последнее слово, — …вышвырнул, как котенка. Потому что наигрался. И еще себе найдет, будь уверена. Также как и ты. Только бабка у тебя одна и она не вечная… — Нина Степановна тяжело вздохнула, постояв в центре комнаты, не зная, куда себя деть, а потом со злостью шибанула дверью, оставляя Веру одну.

— Как и внучка у тебя одна, которая такими темпами останется старой девой.

Утром проснулась уставшая и какая-то разбитая, об энтузиазме перед первым рабочим днем говорить не приходилось. На автомате привела себя в порядок, на автомате съела предложенные Людой сырники, молча, проводила взглядом уходящую Нину Степановну.

— Поругались опять? — Люда заботливо подала девушке шарфик, пока провожала ее в коридоре. Вера грустно посмотрела на себя в зеркало, пряча волосы под пуховик. Прилично так отросли. Может отрезать к херам? Если уж расставаться, то со всем.

— Да не бери в голову, просто у нас разные взгляды на жизнь.

— Ой, Вера-а-а… Удачи тебе что ли, на новом рабочем месте?

— Спасибо, до вечера.

Последнее время все какие-то дежурные фразы, не было сил на разговоры, на выяснения и доказывание своей правоты, да и вообще. Просто не хотелось ни с кем разговаривать. Вера по максимуму отдалилась ото всех, закрываясь в своей комнате, и единственным, кому все-таки удавалось завязать с девушкой хоть какой-то стоящий диалог, был обычный потрепанный блокнот. Она неожиданно открыла в себе желание писать какие-то коротенькие стихи, рифмованные строчки и от этого расставание с Артемом приносило свое, почти мазохистское удовольствие. Но с особым благоговением, буквально по буквам, собирала песню, в которую вкладывала свой, особый смысл. То, что видимо, не могла сказать, только спеть.

Вера вышла из подъезда, скорчив недовольную рожу и наткнулась на парня, который, несмотря на время, был довольно бодр и почти улыбался.

— Привет, Вер.

— Ой, Ковалёв, привет. Каким ветром? — Вера улыбнулась в ответ, разглядывая непонятного цвета девятку, на которую опирался Витька.

— Так попутным, Вер. Дембельнулся, сразу к матери. Ну а там и старых друзей навестить. Тухлая ты какая-то, Клинкова, хоть бы обняла, не виделись то сколько? Года два? — Витька отлип от машины и подошел к Вере, сграбастывая ее в объятия.