Королева дождя

— Ты ведь можешь захотеть остановиться. Заняться чем-нибудь еще.

Лицо Стенли было каменным. Он убрал ногу с педали газа и остановил «лендровер». Повисла напряженная пауза. Дворники скользили по ветровому стеклу туда-сюда, туда-сюда. Стенли вздохнул и потупил глаза.

— Все кончено, — сказал он. Просто констатировал факт, бесстрастно и уверенно.

Анна пристально смотрела на него. Она запаниковала, пытаясь заглянуть в будущее и не видя впереди вообще ничего.

— Ты тоже возвращаешься в Австралию, — продолжил Стенли. — Ты бросаешь свою работу в Африке.

Он окинул ее холодным взглядом.

Анна несколько секунда не могла сложить два и два, но затем ее лицо озарила широкая улыбка.

— Нет, я не это имею в виду! — начала объяснять она. — Я просто подумала, что ты, возможно, хочешь вернуться домой.

Вернуться домой. Эти слова прозвучали будто на чужом языке.

Африканец покачал головой:

— Как и моя бабушка, я живу отдельно от своего народа. У меня нет жены, нет детей. У меня есть только это.

Он крепко сжал руль.

— Значит, это у нас с тобой общее, — подытожила Анна.

Она испытывала невероятное облегчение. Она читала те же эмоции на лице Стенли. Было что-то успокаивающее в уверенности в том, что, пока они оба остаются в этом сложном положении, каждый из них не одинок. Они оба были в ловушке. Анна огляделась, пытаясь охватить взглядом все, что было в «лендровере»: сумки с палатками на заднем сиденье, свой чемодан, узелок с вещами Стенли и Библию в потертом переплете, которую он всегда держал возле ручного тормоза. И все это находилось в оболочке из металла и стекла. Это — их кокон, тюрьма. Дом.

Почтовый служащий пристально разглядывал посылку, брошенную Анной на давно не чищеную стойку. Она была настолько маленькой, что адрес Джеда занимал практически всю ее верхнюю плоскость, так что едва хватило места на марки. Содержимое ее отнюдь не впечатляло — там было лишь несколько образцов растений, которые Анна уже отправляла в лабораторию, и гриб, считающийся афродизиаком. Это все же было лучше, чем ничего. Все же…

В течение долгого времени ей нечего было отсылать Джеду. Во-первых, Анна возвратилась ни с чем после двух кряду безрезультатных попыток: целители и сами испытывали недостаток в сырье — в связи с тяжелыми временами все снадобья уходили на ритуалы. И так происходило уже второй год. Анна начала опасаться, что в этих землях осталось очень мало неизвестных ей лекарств.

Вместо того чтобы отправиться в хранилище за поставкой, почтовый служащий стал рыться в мешке.

— Здесь письмо для тебя, — приговаривал он, продолжая поиски, — оно уже давно пришло.

Взгляд Анны приковал логотип «АКИМ» на красивом конверте, который ей протягивал служащий. Она посмотрела по сторонам, но не увидела ничего похожего на привычную посылку. Внутри нее разгоралась тревога.

Подойдя к окну, она торопливо разорвала конверт, из которого на пол выпорхнул чек. Она развернула один-единственный лист дорогой писчей бумаги.

На нее высыпался ворох слов и фраз.

…более не требуются…

… последний чек…

Анна с трудом сглотнула слюну — в горле у нее пересохло. Огромным усилием воли она заставила себя прочесть письмо полностью.

Ситуация быстро разъяснилась. «АКИМ» не желала более спонсировать их экспедицию. Им стало ясно, что исследование уже завершено. Кроме того, до них дошли сведения о межплеменных конфликтах в Руанде, а они предполагают, что Анна путешествует по территориям, расположенным близко к границе. Они чувствуют себя ответственными за ее безопасность. И в качестве поощрения, а также в знак признательности за ценный вклад Анны в их дело, ей разрешили оставить себе автомобиль и снаряжение, которым ее обеспечила когда-то компания. Джед сообщал, что благотворительные организации в других областях Танзании начали проводить работу в поселениях с целью оздоровления населения и что он будет несказанно рад дать Анне и ее помощнику из местных необходимые рекомендации, если они пожелают заняться этой работой.

Последними словами письма были

Искренне Ваш,

г-н Джед Сандерс.

Анна разглядывала письмо. Печатные буквы составляли ровные, без наклона, строки, они будто подчеркивали прямоту, с какой излагались голые факты, обрисовывающие ситуацию. Решение было принято. Анне не оставили ни малейшей возможности возразить или предложить иной вариант развития событий.