Королева двора

Алели уши, шея, щеки. Глаза щипало, но желание оставалось прежним. Вера хотела только покоя, мечтала только о том, чтобы этот добродушный, изо всех сил пытающийся казаться строгим и обиженным ученый исчез из ее комнаты, квартиры и жизни. «Мне ничего не надо. Ничего не хочу. Ничего», – упрямо повторяло сознание. Но профессор уходить не собирался. Напротив, он по-хозяйски придвинул к себе стул, опустился на него, пригласил Веру сесть напротив на кровать и снова заговорил. Теперь серьезно, по-деловому, без всякого укора:

– Знаешь ведь, что ко мне в ученики нелегко попасть?

Вера кивнула.

– Правильно. Желающих много, а я один. Двух первых записавшихся каждый год выбираю, а остальным извините. Ты это знаешь?

Новый кивок.

– Ты в очереди какая?

– Пятая. – Пока Вера раздумывала о будущей специальности, ее успели опередить те, кто давно выбрал наркологию профилирующей наукой.

– Есть у тебя шансы?

– Наверное, нет.

– Твоя правда. Раньше не было бы ни единого. Но то раньше, а то теперь. А теперь мне нужны не просто ученики, а самые-самые. Звоню, спрашиваю, кого брать. Говорят: Сизову. Где искать Сизову? В больнице. А в больнице отвечают, что Сизова свой талант дома в землю зарывает, и то ли в Италию собралась, то ли еще куда, но точно не нянькой в палаты. Нет, если ты в Италию едешь, это совсем неплохо. Врачи везде нужны, от алкоголизма не только в России страдают. Да и по части наркологии, что уж греха таить, у них опыта побольше нашего будет, так что поедешь – там научат.

– Я никуда не еду.

– А не едешь, чего дома сидишь? Ну-ка марш в больницу! Доделывай там все, что надо. Получай зачет по практике и сразу ко мне. Будем с тобой новую методику в жизнь внедрять. Кучу народу вылечим и книжку напишем.

– Вылечим?

– Ты во мне сомневаешься?

Сомневалась Вера только в себе. Сомневалась дни, недели и месяцы, но профессор заставил ее снова поверить в собственные силы и возможности. Нет, она не простила себя, но дала себе шанс на искупление. И с этой минуты полностью погрузилась в работу, вернулась в больницу и откликалась на любую просьбу: поменяться дежурствами? Ради бога! Все равно у нее ни планов, ни личной жизни. Подежурить вместо кого-то? И это пожалуйста. Чем быстрее выполнит график, тем быстрее ее отпустят под крыло к профессору. Ассистировать на сложной операции? Почему бы и нет? Опыт бесполезным не бывает. Она работала и с каждой очередной капельницей, с каждым сделанным уколом, с каждым измеренным давлением, с каждой порцией благодарственных слов чувствовала, как в нее медленно, словно глюкоза, текущая по проводам из пакетика в организм пациента, возвращалось желание жить и действовать.

– Работа поможет, – сказала Вера пациентке громко и четко. – «Вы просто поверьте, а поймете потом», – процитировала из своего любимого «Чайфа».

– Разве смогу я расческой и ножницами спасти свою душу? – Женщина, не переставая, раскачивалась на постели. Но безумие из глаз исчезло, голос был все еще грустным, но спокойным: надрыв сгладился.

– Новая прическа по сути своей новая жизнь. Представляете, какому количеству женщин вы сможете подарить новую жизнь? Возможно, в кого-то снова влюбится муж, кто-то встретит свою судьбу. Вы осчастливите многих. А сделав это, и себя почувствуете счастливой.

– Вам это удалось?

– Да.

– Выходит, однажды оступиться может каждый?

«И не однажды». Вера ощутила непреодолимое желание выскочить из палаты. Она хотела расшевелить пациентку, а не собственные чувства, пробудить жажду жизни, а вовсе не плач своей совести.

– Может, – ответила она, справившись с нахлынувшими воспоминаниями, – но судьба всегда предоставит шанс искупить свою вину. – Врач направилась к двери и услышала за спиной звук отодвигающегося стула и звяканье ложки по тарелке. Вера готова была поставить себе отлично по психологии, если бы вопрос, догнавший ее на пороге, не превратил хорошего учителя в нерадивого ученика.

– А призраки? – спросила женщина, проглотив ложку настоящего украинского борща.

– Какие призраки?

– Призраки прошлого вас не мучают?

Вера пренебрежительно махнула рукой: «Какие призраки? Какие мучения? Жизнь прекрасна и удивительна». Но… До тех пор, пока злобная, обиженная тень давно забытого прошлого не накроет твое настоящее потрепанной, темной пеленой и не бросит в атаку свои лучшие силы, сотканные из неугодных памяти событий и образов. Один из этих призрачных образов Вера как раз оставила сегодня утром лежать на журнальном столике.

Она закрыла за собой дверь палаты.

– Я видел, она села за стол, – подскочил к Вере Оршанский. – Удивительно, но она ест. Как вам это удалось?