Королева гимнастики, или Дорога к победе

Истекали последние минуты перед стартом, слова тренера доносились как сквозь вату, и Олеся механически делала все, что нужно, но это была уже не та, утренняя Олеся, веселая и всесильная, а другая – разбитая, поверженная, преданная.

И вспыхнули мучительные воспоминания – Япония, Гриша и Динара, – и, хотя она давно уже простила подругу и помирилась с ней, так и не ставшей девушкой Тарзана, – старая рана на ноге отозвалась тупой болью, и Олеся вдруг поняла – она не сможет. Она не сможет сейчас выступать, ее душевные страдания невыносимы, и нет такой силы, которая вытащит ее из этой бездны.

Однако оказалось, что такая сила все-таки есть.

– И ты поверила?! – громовым голосом закричала тренер, подбегая к ней и потрясая айпадом. – Ты поверила во всю эту чушь? Да это же чистая подстава, фальшивка, фальсификация! Клео специально все это сфабриковала, чтобы прихлопнуть тебя и чтобы ты стала такая, как сейчас!

– Но зачем ей это? – закричала в ответ Олеся – так громко, что сорвала голос. Никогда в жизни она не орала так на тренера! – Зачем?! Она мне не соперница! И ее команда тоже!

– Да просто так, из вредности! Чтоб тебе плохо было. А может, из мести – за Соню. И вообще, мало ли что она хотела припомнить тебе! Ты что, Клео не знаешь?!

Ответить Олеся не успела – именно в этот момент команда выстроилась, чтобы идти на ковер.

Внутри все кипело, обида и боль разъедали ее, и, хотя Олеся всеми силами старалась сдерживаться, эмоции выплескивались через край. И от этого все у нее получалось резко, чрезмерно, бесконтрольно – слишком высокие прыжки, слишком закрученные пируэты – и слишком сильные переброски. И если в личном упражнении это было бы и неплохо, то в команде, где все зависели друг от друга, произошел сбой – ее напарница, Катя Жумарина, нарушив строй, с трудом поймала обруч. Поймав гневный обиженный взгляд, Олеся опомнилась и попыталась вернуть самоконтроль, но в этот момент сама неловко дернулась, и дикая, резкая боль пронзила ногу. Ее хватило только на то, чтобы, стиснув зубы, завершить упражнение и, не показывая виду и даже не прихрамывая, уйти с площадки – чтобы потом со стоном упасть на руки тренеров.

Оценка за выступление была самой средней – 17,500. Девушки отгородились от виновницы ледяным молчанием.

«Прости, у меня не получилось. Она знает», – написала Ивану Инга Павловна.

– Ну вот. Эту Олимпиаду мы потеряли, – голос тренера Лунге бесцветен и тускл. – Ничего не выходит, все разваливается. И больше поставить на замену некого.

– Ничего мы не потеряли и ничего не разваливается! – вскинулась Инга Павловна. Она села рядом с Олесей, которой только что сделали обезболивающий укол, и ровным голосом спросила:

– Ты хочешь, чтобы Клео победила? Чтобы она добилась своего?

– Нет, не хочу, – пролепетала Олеся, массируя лодыжку. Ровного голоса тренера она боялась больше всего – это означало, что Инга Павловна в немыслимом гневе.

– Но ты же поверила ей! – упорствовала тренер.

– Нет… Не поверила, – с легкой заминкой произнесла Олеся.

– Тогда соберись… и немедленно попроси у своего парня прощения!

– Что?! Но как? Сюда же никого не пускают! – Олеся жалобно посмотрела на тренера.

– Значит, обратись к нему мысленно! И скажи, что веришь ему и любишь!

Боль постепенно отступала, и вместе с ней – надуманные волнения и страхи. Олеся снова начала оживать, отчаянно ругая себя за непростительную внушаемость и легковерие. Закрыв глаза, она мысленно обратилась к Ване и попросила у него прощения – за неверие в его чувства.

И тут же тренер подсунула ей айпад:

– Вот! Читай!

«Никому и ничему не верь, это подстава. Люблю, любил и буду любить только тебя. Навсегда твой Иван».

Оказалось, что мысленные сообщения доходят даже быстрее электронных!

Итальянская команда выступила ярко и красиво, оценки были высокими, но Олесю выступление не впечатлило – она уже столько раз видела за последние четыре года эту композицию! Как так можно – нон-стопом гонять одно и то же? Не поменять с прошлой Олимпиады? Это же такая скукотища, никакого драйва! Один сплошной карьеризм.

После итальянок выступали болгарки. Эта команда понравилась больше, хотя допустила ошибку – одна из спортсменок упустила обруч. Оценки были ниже, чем у итальянок, но композиция у болгарок оказалась новой, повышенной сложности, и Олеся болела за них, как за своих, сочувствовала потере и от всей души желала выхода в финал.

Приближалось выступление россиянок, и Олесей овладевали все большая нервозность и нетерпение. Поскорее бы!

– Больше не дергайся, оки? – строго попросила Катя.

– Ага, – виновато кивнула Олеся.

Финальное выступление прошло на одном дыхании. Команда девушек в черно-бежевых бархатных купальниках, расшитых желтыми стразами, жила как один организм, настолько четким и слаженным было каждое движение. Ни единой потери, ни единого сбоя, ни единой заминки. Запасная Олеся Кочубей наконец-то нашла свое место в общем ансамбле, и коллектив стал единым целым.