Королева Юга

Языков стоял в стороне, прислонившись спиной к стене, молча наблюдая за происходящим. Это твое дело, говорило его молчание. Твои решения. И наверняка он задавал себе вопрос: как может Тереса выносить все это не моргнув глазом, без ужаса на лице; даже ее рука с сигаретой — она курила их одну за другой — не дрожала. Она смотрела на окровавленных киллеров с сухим, внимательным любопытством, исходившим, казалось, не от нее самой, а от той, другой женщины, что стояла рядом в полумраке подвала, наблюдая за ней, как и Языков, со стороны. Во всем этом кроются интересные тайны, подумала Тереса. Уроки. О мужчинах и женщинах. О жизни, о боли, о судьбе, о смерти. И так же, как в прочитанных ею книгах, в этих уроках говорилось о ней самой.

Телохранитель в спортивной рубашке вытер испачканные кровью руки о штанины и вопросительно повернулся к Тересе. Его нож лежал на полу, возле ног Кота Фьерроса. Чего ради продолжать, подумала она.

Все совершенно ясно, а остальное я знаю. Она взглянула на Языкова; в ответ он едва заметно пожал плечами и показал глазами на мешки с цементом, сложенные в углу. Выбор не случайно пал на этот подвал строящегося дома. Все было предусмотрено.

Я сама это сделаю, решила она вдруг. Ей хотелось — странное желание для подобного момента — рассмеяться про себя. Над собой. Рассмеяться, кривя рот. Горько. На самом деле, во всяком случае в отношении Кота Фьерроса это станет просто завершением того, что она начала, спустив курок «дабл-игла» когда-то, давным-давно. «Как жизнь порой удивляет, — поется в одной песне. — Ах, как удивляет жизнь». Черт побери.

Иногда приходится удивляться и самой себе. Вдруг обнаруживать в себе такое, о чем даже не подозревала. Из темного угла подвала за ней по-прежнему пристально наблюдала та, другая Тереса Мендоса. Может, это именно ей хотелось рассмеяться про себя.

— Я сама это сделаю, — услышала она собственный голос.

Это ее обязанность. Ее несведенные счеты, ее жизнь.

Она не могла перекладывать свои долги на других. Человек в спортивной рубашке смотрел на нее с любопытством, будто знал испанский недостаточно хорошо, чтобы понять ее слова; он повернулся к своему боссу, потом снова взглянул на нее.

— Нет, — мягко произнес Языков.

Впервые за все это время он заговорил, стронулся с места. Он подошел ближе, глядя не на Тересу, а на пленных киллеров. У Кота Фьерроса голова свесилась на грудь; Потемкин Гальвес смотрел как бы сквозь стоящих перед ним людей, на стену позади них. Смотрел в никуда.

— Это моя война, — сказала Тереса.

— Нет, — повторил Языков.

Он осторожно взял ее за плечо и слегка подтолкнул к выходу. Теперь они стояли лицом к лицу, глядя друг на друга в упор.

— Мне плевать, кто это будет, — проговорил вдруг Потемкин Гальвес. — Кончайте меня скорее, вы и так уже потеряли время.

Тереса повернулась к наемнику. То были его первые за все время слова; голос звучал хрипло, глухо. Он продолжал смотреть сквозь Тересу — так, будто его взгляд терялся в пустоте. Массивное голое тело, накрепко привязанное к стулу, блестело от пота и крови. Тереса медленно подошла к нему, совсем близко, и ощутила терпкий запах грязной плоти, израненной и страдающей.

— Не торопись, Крапчатый, — сказала она. — Еще успеешь умереть. Ждать недолго.

Он чуть заметно кивнул, по-прежнему глядя туда, где она стояла раньше. А Тереса вновь услышала треск разлетающейся в щепки дверцы, увидела дуло «питона», приближающееся к ее голове, и голос Поте Гальвеса снова произнес: Блондин был одним из наших, Кот, вспомни, а она была его девчонкой. Отойди, чтобы тебя не забрызгало. А может, вдруг подумала она, я и правда в долгу перед ним. Прикончить его быстро, как он хотел поступить со мной. Черт побери. Таковы правила. Она кивнула на поникшего Кота Фьерроса.

— Ты не присоединился к нему, — тихо, почти шепотом произнесла она.

Это был даже не вопрос, даже не рассуждение вслух. Просто констатация факта. Бесстрастное лицо киллера не изменилось: он будто не слышал. Еще одна ниточка крови потекла у него из носа, задерживаясь в грязных усах. Тереса еще несколько секунд смотрела на него, словно изучая, потом повернулась и медленно пошла к двери. Языков ждал ее на пороге.

— Уважьте Крапчатого, — сказала Тереса.

Не всегда правильно карать всех поровну, думала она. Долги бывают разные. И каждый понимает их по-своему. По собственному разумению.

Глава 12 Что, если я тебя куплю?