Королева Юга

Теперь сигнал таможенного катера на экране радара стал еще ближе, и расстояние неумолимо сокращалось. Будь море спокойно, за «фантомом», несущимся на максимальной скорости, было бы не угнаться, однако при таком волнении преимущество оказывалось на стороне преследователей. Тереса, прикрывая ладонью глаза от бьющего сверху яркого света, всматривалась туда, где вот-вот должен был появиться мавр. Крепко держась за все, что попадалось под руку, наклоняя голову всякий раз, когда целый шквал пены обрушивался на нос катера, она ощущала, как каждый прыжок на волнах отдается болью в почках. Временами она видела профиль Сантьяго, напряженное лицо со скатывающимися каплями соленой воды, ослепленные глаза, вглядывающиеся в ночь. Руки, стиснувшие штурвал «фантома», ведя его маленькими ловкими бросками, выжимая максимум из пятисот дополнительных оборотов усиленного мотора, из градуса наклона консоли и плоского дна. Во время самых длинных прыжков казалось, что катер летит, как будто винт его лишь изредка касается воды, но потом днище с грохотом ударялось об нее, треща так, словно готово развалиться на куски.

– Вот он!

И это действительно был он: призрачная тень меж двух водяных крыльев, то серая, то сине-белая, угрожающе близкая, входила в сноп прожекторного света. «Эйч-джей» то исчезал из него, то вновь появлялся, как громадная стена или чудовищный кит, скользящий по поверхности моря, и его вспыхнувший прожектор, увенчанный мигающим голубым огоньком, был похож на огромный зловещий глаз. Оглушенная ревом двигателей, насквозь промокшая, цепляясь за что попало, чтобы не оказаться за бортом, и не осмеливаясь оторвать руку, чтобы вытереть глаза, которые щипала соль, Тереса увидела, что Сантьяго открыл рот – что он крикнул, она не расслышала, – потом схватился правой рукой за триммер, управляющий консолью, приподнял ногу с педали акселератора, резко сбрасывая скорость, одновременно круто заложил влево, чтобы развернуть «фантом» носом к маяку на Пунта-Карнеро, и снова дал газ. Этот маневр дал им возможность уклониться от прожектора вертолета и опасной близости «эйч-джей»; однако облегчение Тересы длилось ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы понять – их катер несется прямо на берег, почти точно посередине между красным и белым секторами маяка, к четырем сотням метров камней и рифов Ла-Кабриты. Не дергайся, шепотом, сквозь зубы приказала она себе. Прожектор таможенного катера теперь преследовал их сзади, со стороны кормы, а вертолет, помогая ему, по-прежнему держался рядом с ними. И тут, пока Тереса, уже не чувствуя окаменевших от напряжения пальцев, еще пыталась взвесить все за и против, она увидела, как свет маяка – впереди и сверху, слишком близко – сменился с красного на белый. Ей не нужен был радар, чтобы понять: до камней осталось меньше ста метров, и глубина быстро уменьшается. Хуже некуда. Или он не решится, или мы разобьемся, сказала она себе. А на такой скорости я даже не смогу выпрыгнуть. Обернувшись, она увидела, что прожектор катера остался позади: таможенники замедлили ход, боясь наскочить на мель. Сантьяго, по-прежнему не меняя курса, оглянулся через плечо на «эйч-джей», глянул на лот и устремил глаза вперед – туда, где на фоне далекого освещенного Гибралтара темным силуэтом виднелась Ла-Кабрита. Только не это, пронеслось в голове у Тересы. Только бы ему не пришло в голову попытаться проскочить между теми двумя большими камнями; один раз ему удалось, но тогда было светло, да и скорость у нас была меньше. В этот момент Сантьяго вновь сбросил газ, заложил вправо и, проскользнув под самым брюхом вертолета, который резко взмыл, чтобы не напороться на антенну радара «фантома», помчался – но не по желобу между камнями, а по самому краю отмели. Черная масса Ла-Кабриты была так близко, что Тереса уловила запах ее водорослей и услышала эхо мотора, отдающееся от каменных стен. И внезапно, все еще с раскрытым ртом и вытаращенными глазами, она оказалась по другую сторону мыса Пунта-Карнеро: вода в бухте была гораздо спокойнее, чем в море, а таможенный катер снова оказался в паре кабельтовых из-за дуги, которую ему пришлось описать, чтобы не напороться на камни. Вертолет опять повис над кормой, но теперь он был всего лишь неприятным спутником, чье присутствие ничем им не грозило. Сантьяго врубил головастик на максимум – шесть тысяч триста оборотов в минуту, и «фантом» пролетел Альхесирасскую бухту на скорости пятьдесят пять узлов, держа курс на порт Гибралтара. Господи боженька. Четыре мили за пять минут – почти по прямой; только пришлось обойти танкер, стоявший на якоре как раз на полпути. И когда таможенный катер прекратил преследование, а вертолет начал отставать и набирать высоту, Тереса привстала с места и, все еще освещенная прожектором, сделала пилоту красноречивый жест, как будто задрав левой рукой к локтю рукав на правой. Катись, сво-о-о-олочь. Я трижды тебя обманула, так что будь здоров, стервятник, как-нибудь увидимся. В таверне у Куки.