Королева Камилла

Дуэйн Локхарт, вооруженный тазером, который он очень не хотел бы применять, стоял на страже у выхода. Днем он думал тайно сообщить Чарльзу, что видел, как его жена выходила за ворота зоны. Но можно ли было это сделать, не лишившись работы и квартиры в городе? Дуэйн осторожно переложил тазер из руки в руку, помня, что нажатие на спуск – и тело какого-нибудь бедняги прошибет заряд в 50 000 вольт. Дуэйн отчаянно надеялся, что нажимать не придется.

Тем временем Вайолет Тоби рассказывала королеве про последний раз, когда переулок Ад поднимали по тревоге:

– Это еще до твоего приезда, Лиз. Вольтанутый из семнадцатого дома взял стартовый пистолет и захватил свою социальную инспекторшу в заложники. Было мило. Нам раздавали чай и бутерброды от Женского королевского добровольного корпуса [38], и мы так душевно попели. – Она вздохнула: – Счастливые денечки.

– И чем все кончилось? – спросила королева. – Хорошо?

– Ага, – сказала Вайолет. – Вольтанутый застрелился, а у инспекторши был нервный срыв.

Королева зевнула, прикрыв рот ладонью, ей не терпелось вернуться в кровать. Она уже видела десятый сон, когда над переулком Ад завис полицейский вертолет и всем жителям грубо приказали немедленно покинуть дома. На улице отряд полицейских сбил сонных обывателей в кучу и погнал к торговому центру. Никаких бутербродов им не предложили, и королева подозревала, что хорового пения тоже не предвидится.

В половине четвертого утра, когда даже ребятки Маддо Кларка притихли, резко распахнулись двустворчатые двери и полицейский наряд ввел Камиллу. Моргая от яркого света люминесцентных ламп, она искала среди изумленных лиц Чарльза. Увидев, как он проталкивается сквозь толпу, она вскинула над головой связанные руки, точно победитель на ринге, но в этом жесте не было радости, а только признание того, что она наказана и унижена. Следом вошел мрачный как туча Артур Грайс.

С криком «Камилла, душа моя!» Чарльз попытался взять жену за руку, но констебль Питер Пенни заступил ему дорогу и пихнул обратно в толпу.

– Милый, прости! – крикнула Камилла.

К измученным жителям переулка вышел полицейский в парадной форме с орденскими планками.

– Я заместитель начальника полиции Мэннинг. Вчера эта особа… – он показал на Камиллу.

– Не смейте говорить о моей жене «эта особа»! – возмутился Чарльз.

Мэннинг продолжал:

– Вчера эта леди освободилась от жетона и покинула зону изоляции. В наказание за свои действия она будет помещена на десять дней под домашний арест, а вам, друзьям и соседям, в течение семи дней запрещается покидать пределы переулка Ад.

– Pour encourager les autres [39]. – пробормотала королева.

Камилла опустила голову. По толпе пробежал негромкий сердитый ропот – в ковбойских фильмах так озвучивают дальний бег бизонов по прерии. Все глаза устремились на Камиллу.

Принцесса Кентская выскочила вперед и воскликнула:

– Но в переулке Ад нет продуктового магазина! Или вы хотите заморить нас голодом? А, нет, довести до каннибализма!

Заместитель начальника полиции Мэннинг обратился к Грайсу за пояснениями.

Принцесса Кентская не унималась, в ее голосе звучал истерический накал:

– Да! Я поняла ваш план. Вы хотите, чтобы мы съели друг друга и сами уничтожили монархию. Очень умно, Kommandante.

Множество внимательных взглядов устремилось на принцессу Кентскую: где у нее части помясистее?..

– Я б не отказался от куска ее жопы! – выкрикнул Маддо Кларк и обернулся, осклабясь. Но аудитория была не в настроении шутить.

Спигги вскочил со стула, проломился через толпу и сгреб Маддо за грудки.

– Ты оскорбил мою родню, значит, оскорбил меня! – зарычал он.

– Оставь его, Спигги! Не стоит! – закричала Анна.

Спигги, подражая киногероям, отшвырнул Маддо и прошествовал на место с достоинством, какое только возможно для толстого коротышки в пижамных штанах с узором «турецкий огурец» и в футболке с Митом Лоафом.

Принц Чарльз произнес:

– Я полагаю, констебль, что нас обеспечат всем жизненно необходимым.

– Будь моя воля, я бы вас на хлеб и воду посадил, – гаркнул Артур Грайс. – Но вот констебль Мэннинг добряк, так что вас снабдят продовольственной корзиной из моей бакалеи.

София сказала:

– Мистер Грайс, я на низко калиевой диете, мне нельзя помидоры, грибы и бананы.

– Будете есть что дадут, мля! – заревел Грайс. – Я вам не херов гну здорового питания!

– Гypy, – досадливо поправил Мэннинг.

Его бесил и сам Грайс, и его частная полиция. Ведь он не раз предупреждал главное управление, что держать личный состав на мизерных окладах – не лучшая затея.

– Вы сказали – все жизненно необходимое, – подал голос Тони Тредголд. – Курево и бухло включено?

– Нет! – отрезал Грайс, стряхивая на пол сигарный пепел. – Отличный шанс бросить.

– Констебль, – заговорила королева, – мой муж – пациент интерната Фрэнка Бруно. Он зависит от моих посещений…

Мэннинг отмел невысказанную просьбу королевы взмахом руки в черной перчатке. Ему не терпелось выбраться на свежий воздух из затхлого невентилируемого холла, набитого нездоровыми людьми.