Королева Кандеса

— А. Да. — Она была признательна Гарту за смену темы. — Ну, у них эти огромные бочкообразные тела и элегантные длинные шеи. Длинные головы, как на моем кольце. — Она подняла его кверху, растопыривая пальцы. — Но их ноги! Гарт, их ноги вдвое длиннее тел — как паучьи ноги, невозможно длинные и тонкие. Они выступали по паддоку как... ну, как пауки! Не знаю, как еще описать это. Они были как сон, который только-только начинает оборачиваться кошмаром. Не уверена, захочу ли снова видеть их.

Он кивнул.

— Между некоторыми поместьями есть выгоны для скота. Я их видел, они смотрятся так же. Поймите, на городских колесах для выращивания домашнего скота нет места.

Венера взломала колпачок на банке смазки и подобрала кисть.

— Но теперь, когда нация Буридана возвратилась, лошади — наша ответственность. Есть издержки... похоже, не меньше дюжины великих наций взяли на себя заботы о той или иной части поместья Буриданов. Часть — наши арендаторы, которые не платили ренту столетиями. Остальные — как клан Гвиневера — заботились о лошадях. Тут необъятная паутина отношений и зависимостей, и у нас чуть меньше недели, чтобы все это привести в систему.

Гарт задумался.

— Первым делом, — наконец сказал он, — вам нужно поднять сюда наверх жеребенка-другого и вырастить их в усадьбе. — Он состроил гримасу в ответ на ее выражение лица. — Я знаю, что я только что сказал, но это важный символ. Кроме того, эти комнаты будут переполнены людьми, только дайте им шанс. Почему не выделить сейчас несколько для лошадей?

— Подумаю об этом.

Они расчистили место за стеллажом, и придвинули его к стене. Стеллаж удачно вписался поверх дыры. Они отошли полюбоваться на свою работу, и Гарт сказал:

— Смешная штука время, знаете ли. Оно смывает гнев и ненависть. Но оставляет нетронутой любовь.

Она подхватила его под руку.

— Ах, Гарт, вы такой сентиментальный. Вам никогда не приходило в голову, что именно поэтому вы и угодили в Большой Спайр, где прозябали, роясь тут и там последние двадцать лет?

Он поглядел ей в глаза:

— Честно говоря, нет. Мне это никогда не приходило в голову. Если что, я бы сказал, что я угодил туда потому, что не любил достаточно крепко, не потому, что слишком крепко любил.

Она вздохнула:

— Вы безнадежны. Хорошо, что я здесь, чтобы позаботиться о вас.

— А я-то думал, что это я забочусь о вас.

Они покинули погреб и вновь вернулись в строительный бедлам, охвативший особняк.

* * * *

Той ночью начались головные боли.

Венера точно знала, что происходит, она уже страдала раньше от таких болей. Весь день ее беспокоила челюсть; как будто в глотке встала железная лапа, тянущаяся к черепу, стискивающая его. Около обеда у нее в глазах появилось странное бесформенное пульсирующее пятно, и медленно расширялось, пока она не перестала видеть что-либо вообще. Она ретировалась в спальню и стала пережидать.

Долго ли будет длиться этот приступ? Приступы могли продолжаться несколько дней, а у нее этих дней не было. Венера расхаживала туда-сюда, спотыкаясь, гадая, достаточно ли будет просто отоспаться. Но нет, у нее горы бумажной работы впереди, а времени нет.

Она вызвала Гарта. Увидев ее и бросившись к ней, он воскликнул:

— Вы же белая, как новая стенка!

— Неважно, — сказала она, отстраняясь от него и забираясь на кровать. — Принесите бухгалтерские книги. Это просто головная боль, у меня бывает. Я нездорова, но нам нужно разобраться в этих бумагах.

Он начал в подробностях зачитывать различные контракты Буридана. Каждое слово отдавалось в ее голове крохотным взрывом. Венера пыталась сконцентрироваться, но через десять минут неожиданно перегнулась через край кровати, и ее вырвало.

— Вам надо поспать! — Его руки взяли ее за плечи. Гарт осторожно уложил ее обратно в кровать.

— Не будьте смешны, — пробормотала она. — Если мы в этой чуши не разберемся, то не сможем убедить совет, и они нас обоих вывезут на телеге в цепях. — За левым глазом расцвел цветок мучительной боли. Несмотря на всю свою браваду, Венера осознавала, что ей придется валяться в постели до тех пор, покуда мигрень не соизволит ее отпустить.

Гарт притушил лампы и ходил на цыпочках, в то время как она валялась как сломанная кукла. Далекий стук молотков звучал так, как будто стучали в ее собственной голове, но остановить ремонт она не могла.