Королева Кастильская

– Вы были добры ко мне и моим родным. Умоляю вас, благословите меня.

И Талавера возложил руки на голову женщины и произнес:

– Ступай с миром.

К нему начали подходить люди, прося его благословения, и когда Тендилья въехал в Альбайсин, он стал тому свидетелем. Тендилья прибыл с полудюжиной солдат, и, увидев его охрану, многие мавры крепче сжали ножи. Но первое, что сделал Тендилья, – обнажил голову и швырнул шапочку в центр толпы.

– Этим знаком я вам показываю, – крикнул он, – что пришел с миром. Многие из вас вооружены. Взгляните на нас. Мы приехали к вам без оружия.

Мавры увидели, что он не лжет, и также вспомнили, что этот человек всегда был к ним справедлив и терпим. Он прибыл без оружия. Они могли убить его и этих солдат, а также архиепископа без каких-либо потерь со своей стороны.

Поэтому действия Тендильи явно были знаком дружбы.

– Долгих лет жизни алькальду! – крикнул кто-то, и остальные подхватили этот возглас.

Тендилья поднял руку, призывая к вниманию.

– Друзья мои, – проговорил он. – Умоляю вас, выслушайте меня. Вы вооружены и задумали совершить насилие. Если вы доведете ваше намерение до конца, то, возможно, сначала вас и ждет некоторый успех здесь, в Гранаде. А что потом? За пределами Гранады вся Испания объединится и выступит против вас. Если вы сейчас дадите волю своим чувствам, то навлечете на себя несчастье и смерть. И не только на себя, но и на ваши семьи.

К Тендилье приблизился главный альфаки и произнес:

– Мы благодарим тебя, господин алькальд, что ты приехал к нам этой ночью. Мы видим в твоем приезде доказательство дружбы твоей и архиепископа Гранады по отношению к нам. Но у нас горе. То, что сожжены наши произведения искусства, ввергло нас в отчаянье.

– Вы выразили свое недовольство, – ответил Тендилья. – Если вы разойдетесь по домам и выбросите из головы мысль об отмщении, я обещаю доложить о вашем деле суверенам.

– Ты сам сделаешь это?

– Обязательно, – заверил их Тендилья. – Их Величества в настоящее время пребывают в Севилье. Как только я приведу в порядок свои дела, немедленно отправлюсь к ним и все объясню.

Зегри, сам испытавший то, что он называл вероломством христиан, протиснулся вперед и остановился возле главного альфаки.

– Откуда нам знать, – заговорил он, – что алькальд этим разговором не хочет просто выиграть время? Откуда нам знать, что он не станет нашим врагом и не поведет против нас христиан?

– Я даю вам свое слово, – молвил Тендилья.

– О, господин алькальд, меня пригласили в дом архиепископа Толедского в качестве гостя, а я оказался в темнице. Его отношение ко мне изменилось в течение часа. Что если и вы измените свое решение таким же образом?

В толпе раздался приглушенный ропот. Все помнили о том, что пережил Зегри.

Тендилья заметил, что негодование снова охватывает присутствующих. Ярость, вызванная поступком Хименеса, вспыхнула с новой силой.

И Тендилья принял решение:

– Я поеду в Севилью, – сказал он. – Вы хорошо знаете, как я люблю жену и своих двоих детей. Я оставлю их в качестве заложников. Это будет знаком моих добрых намерений.

В толпе воцарилось молчание.

И тогда главный альфаки произнес:

– Этим все сказано, господин алькальд.

В толпе послышались одобрительные возгласы. Эти люди не любили насилия. Они доверили Тендилье и Талавере избавить их от Хименеса, принесшего им столько бед, после чего, возможно, снова воцарится мир в их восхитительной красавице Гранаде.

* * *

Новости о том, что произошло в Альбайсине, дошли и до Хименеса. Теперь он встревожился. Он надеялся беспрепятственно продолжать обращение мавров в христианскую веру, но теперь осознал, что придется быть поосторожнее.

Тендилья бурей ворвался в его дворец и решительно высказал ему все, что думал. Он обвинил Хименеса в волнениях, впервые возникших в Гранаде со времен реконкисты, добавив при этом, что не сегодня-завтра он отправится в Севилью и доложит обо всем случившемся суверенам.

Хименес холодно ответил, что будет делать то, что задумал, вновь и вновь, и это окажется весьма болезненным для Гранады.

– Вы ничего не предпримете до тех пор, пока я не доложу обо всем их Королевским Величествам, – возразил Тендилья.

И Хименес, разумеется, согласился, что это мудро.

Как только Тендилья удалился, Хименес пал на колени и начал молиться. Это был важнейший момент в его жизни. Он не сомневался – то, что расскажет суверенам Тендилья, будет разительно отличаться от рассказанного им самим, и для него было чрезвычайно важно, чтобы Фердинанд с Изабеллой выслушали сначала его отчет.

И пожалуй, хорошо, что Тендилья отправится в Севилью на следующий день. Тем самым Хименес сможет опередить его.

Он поднялся с колен и послал за одним из своих слуг – высоким длинноногим атлетом негром, который бегал быстрее всех в округе.

– Я хочу, чтобы ты через полчаса отправился в Севилью, – сказал Хименес. – Готовься.