Королева Лисьего дома

Лохматая рыжая девчонка с белым, будто не знакомым с солнечными лучами лицом. Если причесать, настоящая куколка, очаровательная синеглазка с маленьким носиком и розовым ротиком.

Что-то забурлило в моем колодце-памяти. Но вода оттуда была мутной, грязной.

От этой аллюзии меня замутило.

– Это же Айви, – прошептала я сквозь тошноту.

Соседка заботливо убрала медные волосы мне за спину.

– Приятно познакомиться, Айви. А я – Кэтлин.

Горло перехватило, и я не ответила.

Что-то подсказывало, что радоваться очень рано.

Потеряв память, я не ощущала себя свободной. Незнание и постоянное напряжение сковывали, заставляли сто раз думать, прежде чем что-то сказать или сделать. И при этом я четко понимала, что такое скромное поведение мне несвойственно. Тупую покорность судьбе можно было сравнить с детским платьицем, в которое я безуспешно пыталась влезть и при этом невинно хлопать глазами.

Я привыкла всего добиваться сама. Преодолевать свои сомнения. Не обращать внимания на то, что говорят другие.

Но почему я все забыла? Неужели всему виной снотворное или что-то в этом роде? Хотя если меня запихнули в некую тюрьму для благородных девиц, наверное, я не на шутку разъярилась и рвалась домой. Не помню, склонна ли я к истерикам, но вряд ли бы промолчала в ответ на такое обращение. И явственное желание уйти туда, где кто-то очень сильно меня ждет, не могло взяться из ниоткуда.

Человек тридцать собрали в большой комнате с деревянными скамьями. Я держалась ближе к Кэтлин и все вертела головой, стараясь понять, где нахожусь. Первое впечатление указывало на то, что раньше это здание было жилой усадьбой, но по какой-то причине из нее сделали то ли школу, то ли приют. Весьма безрадостное и неуютное место, даже девушки ведут себя по большей части тихо, словно боятся нарушить покой спящего в серых стенах божества. Всем им, скорее всего, не больше двадцати лет, а в глазах столько уныния, как у древних старух.

Не заставили себя долго ждать тетки в синих балахонистых платьях и белых капюшонах. Одна из них, низенькая, с широким задом, немедленно принялась отчитывать кудрявую девчонку за «неубранные патлы».

– Это еще кто? – От брезгливости у меня аж голос сел.

– Сестры из храма Лунной богини. Они здесь заправляют.

Ответ Кэтлин не очень хорошо прояснил ситуацию. Про богиню я вроде бы слышала, а что еще за храм? И почему у него такие нелепые служительницы? У каждой с пояса сзади свисал кожаный шнурок с кисточкой, и эта деталь показалась мне совсем уж глупой.

– А что это у них сзади мотается?

– Многие уходят в храмы, чтобы богиня умилилась их набожности и одарила способностью оборачиваться. Эти шнурки символизируют хвосты, – быстро прошептала Кэтлин. Ей было не по душе, что я не вовремя полезла с вопросами.

И дергалась она не зря. Низкорослая сестра повернулась к нам, продемонстрировав несимпатичную физиономию с большим приплюснутым носом.

– Это еще кто там открыл рот, когда не спрашивали? – прошипела тетка.

Если до этого в комнате было тихо, то теперь тишина стала совсем уж звенящей. Казалось, все девочки затаили дыхание.

– Чему вы удивляетесь? – Я скрестила руки на груди. – Я имею право говорить сколько хочу, где хочу и с кем хочу.

Я ожидала бурю возмущения, и гнев некрасивой тетки меня не пугал, что вселяло в сердце уверенность. Однако та не повелась на провокацию.

– А, новенькая, – кровожадно протянула сестра. – Все вы первое время нахалки и строптивицы. Ничего, перевоспитаем. Скоро как шелковая будешь.

– Себя сначала перевоспитайте, – сказала я строго. – Вы не должны были цепляться к девушке из-за прически, когда сами не имеете никакого понятия о красоте и хорошем вкусе.

Кудрявая, украдкой утиравшая слезы, боязливо замерла. А ее обидчица направилась в мою сторону. Я отодвинулась насколько могла на своей скамье. Не испугалась, просто пахло от сестры свежим потом.

– Слушай меня, глупая трещотка. Тебя сюда привезли, чтобы научить кротости и послушанию, поэтому в качестве первого урока останешься сегодня без завтрака.

– Ой, напугали. – Я встала и пошла прочь. Даже почудилось, что Кэтлин пыталась удержать меня за юбку. – Сами ешьте ваши душеспасительные завтраки, мне надо домой.

Становилось тяжелее дышать. И этот чертов корсет… Я же раньше такого не носила! Уж точно бы не надела по доброй воле! Дома все не так!

Дом. Он у нас старинный, с башенками и разномастными окошками. А в парке много места для игр. И там бегают зверьки… Рыжие, с длинными пушистыми хвостами… А еще там мальчик… Ласковый голубоглазый озорник. Он смеется и пытливо смотрит на меня. Берет за руки и… и…

Чем сильнее я вспоминала детали, тем яростнее шла к выходу. Каблуки неудобных ботинок громко чеканили каждый шаг.

На пути к свободе встала немолодая сестра с медальоном в виде звериной морды на груди.

– И куда ты собралась, позволь спросить? – холодно спросила она, глядя на меня сверху вниз.

– Вас это не касается. – Я хотела толкнуть ее в сторону и пойти дальше, но внезапная пощечина оглушила меня и как будто лишила опоры. Пошатнувшись, я схватилась за стенку и сползла вниз.