Королева Марго

— Я обо всем догадалась.

— Вот видите, де Муи, — оказывается, догадаться можно!

— Сегодня утром господин де Муи и герцог Франсуа встретились в комнате двух дворян герцога, — продолжала Маргарита.

— Вот видите, де Муи, все известно.

— Это верно, — ответил де Муи.

— Я был убежден, что герцог Алансонский завладеет вами, — сказал Генрих.

— Это ваша вина, государь. Почему вы так упорно отказывались от того, что я вам предлагал?

— Вы отказались?! — воскликнула Маргарита. — Так я и знала!

— Честное слово, и вы, сударыня, и вы, мой храбрый де Муи, смешите меня вашими негодующими восклицаниями, — покачав головой, ответил Генрих. — Посудите сами: ко мне приходит человек и предлагает трон, восстание, переворот, мне, мне, Генриху, королю, которого терпят только потому, что он покорно склонил голову, гугеноту, которого пощадили только при условии, что он будет разыгрывать католика! И после этого я должен был, по-вашему, согласиться на ваши предложения, сделанные у меня в комнате, не обитой войлоком и без двойной обшивки? Господь с вами! Вы или дети, или безумцы!

— Государь, но разве вы не могли дать мне хоть какую-нибудь надежду, если не словами, то жестом, знаком?

— Де Муи, о чем с вами говорил мой шурин? — спросил Генрих.

— Государь, это тайна не моя.

— Ах ты. Господи! — воскликнул Генрих с легким раздражением от того, что ему приходится иметь дело с человеком, так плохо его понимающим. — Да я не спрашиваю вас, какие он делал вам предложения, я только спрашиваю, выслушал ли он вас и понял ли?

— Он выслушал и понял, государь.

— Выслушал и понял! Вы сами это сказали, де Муи! Плохой же вы заговорщик! Скажи я слово — и вы погибли. Я, разумеется, не знал наверняка, но подозревал, что где-то поблизости был он, а если не он, так герцог Анжуйский, Карл Девятый или королева-мать; вы, де Муи, не знаете Луврских стен, — это о них сложилась поговорка: «У стен есть уши», и вы хотите, чтобы я, хорошо знающий эти стены, заговорил с вами! Помилосердствуйте, де Муи, вы невысокого мнения об уме короля Наваррского! И я поражаюсь, что вы, так плохо о нем думая, явились предлагать ему корону.

— Но, государь, — стоял на своем де Муи, — когда вы отказались от короны, вы же могли сделать какой-нибудь знак! Тогда я понял бы, что не все погибло, не все потеряно!

— Ах, Боже мой! — воскликнул Генрих. — Если он подслушивал, с таким же успехом мог и подглядывать, а погубить себя можно не только словом, но и знаком! Послушайте, де Муи, — оглянувшись по сторонам, продолжал король, — даже сейчас сидя так близко от вас, что мои слова не выходят за пределы круга, образуемого нашими тремя стульями, я все же опасаюсь, что меня могут подслушать. Де Муи, повтори мне свои предложения.

— Государь! — в отчаянии воскликнул де Муи. — Но ведь теперь я уже связан с герцогом Алансонским!

Маргарита с досадой всплеснула своими прекрасными руками.

— Значит, слишком поздно? — спросила она.

— Напротив, — прошептал Генрих, — поймите: здесь явственно виден Божий покров над нами. Де Муи, держи связь с герцогом Франсуа — это будет спасением для нас всех. Неужели ты воображаешь, несчастный, что целость ваших голов обеспечит король Наваррский? Напротив! Достаточно малейшего подозрения, чтобы из-за меня вас перебили всех до одного! А принц крови — дело другое! Добудь доказательства, де Муи, потребуй от него гарантий, а то ведь ты простак: ты заключаешь договор, руководствуясь сердечным расположением, и довольствуешься одними обещаниями!

— О, государь! Поверьте мне, в объятия герцога меня бросили только отчаяние, вызванное вашим отказом, и страх, что герцог завладеет нашей тайной!

— Владей и ты своей, де Муи, это уж зависит от тебя. К чему он стремится? Стать королем Наварры? Обещай ему корону! Чего он хочет? Покинуть двор? Предоставь ему возможность бежать, работай для него так, де Муи, как если бы работал для меня, действуй этим щитом так, чтобы все удары, которые нам будут наносить, отражал он. Когда настанет время бежать, мы убежим оба; когда настанет время сражаться и царствовать, я буду царствовать один.

— Не доверяйте герцогу, — добавила Маргарита, это мрачная душа и проницательный ум; герцог не знает ни ненависти, ни дружбы и способен в любую минуту отнестись к друзьям, как к врагам, а к врагам, как к друзьям, — Он ждет вас, де Муи? — спросил Генрих.

— Да, государь.

— Где?

— В комнате его дворян.

— В котором часу?

— В полночь.

— Еще нет одиннадцати, — сказал Генрих, — времени еще много. Идите, де Муи.

— Вы дали нам честное слово, сударь, — заметила Маргарита.

— Государыня! — сказал Генрих с тем доверием, которое он так хорошо умел выказывать определенным лицам в определенных обстоятельствах. — С де Муи о таких вещах не говорят.

— Вы правы, государь, — сказал молодой человек, — но мне ваше слово необходимо, так как я должен сказать нашим вождям, что вы мне его дали. Ведь вы же не католик, нет?

Генрих пожал плечами.

— Вы не отказываетесь от наваррского престола?