Королева Марго

Этими словами Карл IX предлагал матери удалиться. Она вышла, пытаясь придать определенную форму своим смутным подозрениям.

Ла Моль, из-за своей незначительности, был непригоден для ее целей.

У себя Екатерина застала Маргариту – та ждала ее.

– А-а! Это вы, дочь моя! – сказала она. – Я посылала за вами вчера вечером.

– Я знаю, но меня не было дома.

– А утром?

– Утром я пришла сказать вашему величеству, что вы собираетесь совершить величайшую несправедливость.

– Какую?

– Вы собираетесь арестовать графа де Ла Моля?

– Вы ошибаетесь, дочь моя! Я никого не арестовываю – приказы об аресте отдает король, а не я.

– Не будем играть словами, когда речь идет о таком серьезном деле! Ла Моля арестуют, ведь так?

– Весьма вероятно.

– По обвинению в том, что сегодня ночью он находился в спальне короля Наваррского, убил двух стражников и ранил Морвеля?

– Да, его обвиняют в этом преступлении.

– Его обвиняют в этом несправедливо, – сказала Маргарита, – де Ла Моль невиновен.

– Де Ла Моль невиновен? – воскликнула Екатерина, подскочив от радости и поняв, что разговор с Маргаритой прольет свет на эти события.

– Да, невиновен! – повторила Маргарита. – И не может быть виновен, потому что он был не у короля.

– А где же он был?

– У меня, ваше величество.

– У вас?!

– Да, у меня.

За такое признание принцессы крови Екатерина должна была бы испепелить ее грозным взглядом, но она только скрестила руки на поясе.

– И если... – после минутного молчания сказала Екатерина, – если де Ла Моля арестуют и допросят...

– ..он скажет, где и с кем он был, – ответила Маргарита, хотя была твердо уверена в противном.

– Если так, вы правы, дочь моя: де Ла Моля арестовать нельзя.

Маргарита вздрогнула: ей показалось, что в тоне, каким ее мать произнесла эти слова, заключался таинственный и страшный смысл, но ей нечего было сказать, ибо просьба ее была удовлетворена.

– Но если у короля был не де Ла Моль, – сказала Екатерина, – значит, там был кто-то другой? Маргарита промолчала.

– Вы не знаете, кто этот другой, дочь моя? – спросила Екатерина.

– Нет, матушка, – не очень уверенно ответила Маргарита.

– Ну, не будьте же откровенны только наполовину!

– Повторяю, ваше величество, я его не знаю, – невольно бледнея, стояла на своем Маргарита.

– Хорошо, хорошо, – с равнодушным видом сказала Екатерина, – мы это узнаем. Идите, дочь моя, и будьте покойны: ваша мать стоит на страже вашей чести.

Маргарита вышла.

«Ага! Они заключили союз! – говорила себе Екатерина. – Генрих и Маргарита сговорились: муж ослеп, чтобы жена онемела. Вы очень ловки, дети мои, и воображаете, что очень сильны, но ваша сила в единении, а я разобью вас поодиночке. Кроме того, настанет день, когда Морвель сможет говорить или писать, когда он назовет имя или начертит шесть букв, – и тогда мы все узнаем. Да, но до тех пор виновный будет в безопасности!.. Самое лучшее – это разъединить эту пару теперь же».

И во исполнение этого намерения Екатерина направилась к покоям сына, где и застала его за разговором с герцогом Алансонским.

– А-а! Это вы, матушка! – нахмурив брови, сказал Карл IX.

– Почему вы не прибавили «опять»? Это слово было у вас на уме, Карл!

– То, что у меня на уме, это мое дело, – ответил Карл грубым тоном, который временами появлялся у него даже в разговоре с Екатериной. – Что вам от меня надо? Говорите скорее!

– Вы были правы, сын мой, – сказала Екатерина Карлу. – А вы, Франсуа, ошиблись.

– В чем? – спросили обе августейшие особы.

– У короля Наваррского был не Ла Моль.

– А-а! – бледнея, произнес Франсуа.

– А кто же у него был? – спросил Карл.

– Пока неизвестно, но станет известно, как только заговорит Морвель. Итак, отложим это дело, которое не замедлит выясниться, и вернемся к Ла Молю.

– Но при чем же тогда Ла Моль, матушка, если не он был у короля Наваррского?

– Да, он не был у короля Наваррского, – отвечала Екатерина, – но он был у... королевы Наваррской.

– У королевы! – воскликнул Карл и разразился нервическим хохотом.

– У королевы! – побледнев, как мертвец, пробормотал герцог Алансонский.

– Да нет же! Нет! – возразил Карл. – Гиз говорил мне, что встретил носилки Маргариты!

– Так оно и было, – ответила Екатерина – где-то в городе у нее есть дом.

– На улице Клош-Персе! – воскликнул Карл.

– О-о! Это уж чересчур! – сказал герцог Алансонский, вонзая ногти себе в грудь. – И его рекомендовала она мне!

– Ага! Теперь я понял! – внезапно останавливаясь, сказал король. – Значит, это он защищался от нас ночью и сбросил мне на голову серебряный кувшин! Негодяй!

– Да, да! Негодяй! – повторил Франсуа.

– Вы правы, дети мои, – сказала Екатерина, не подавая виду, что ей понятно, какое чувство побуждает каждого из сыновей произнести этот приговор. – Вы правы: малейшая нескромность этого дворянина может вызвать страшный скандал и погубить честь принцессы крови! А для этого ему достаточно выпить.

– Или расхвастаться, – сказал Франсуа.

– Верно, верно, – подхватил Карл. – Но мы не можем перенести это дело в суд, если сам Анрио не согласится подать жалобу.