Королева Марго

– Вы желали поговорить с королем Наваррским о делах, не терпящих отлагательства, – сказала Маргарита, – я послала за ним – он перед вами.

Генрих отошел закрыть балкон.

– Люблю, – шепнула Маргарита, порывисто сжав руку молодого человека.

– Итак, господин де Ла Моль, – сказал Генрих, подставляя Ла Молю стул, – что скажете?

– Скажу, государь, – отвечал Ла Моль, – что я расстался с де Муи у заставы. Ему хочется знать, заговорил ли Морвель и стало ли известным, что он был в спальне вашего величества.

– Пока нет, но это не замедлит; следовательно, нам надо поторопиться.

– Государь, де Муи того же мнения, и если герцог Алансонский готов уехать завтра вечером, то у Сен-Марсельских ворот его будут ждать пятьсот всадников; другие пятьсот будут ждать вас в Фонтенбло: оттуда вы поедете через Блуа, Ангулем и Бордо.

– Сударыня! – обратился Генрих к жене. – Я буду готов уехать завтра, а вы успеете?

Глаза Ла Моля с глубокой тоской посмотрели в глаза Маргариты.

– Я дала вам слово: куда бы вы ни ехали, я еду с вами, – отвечала королева, – но вы сами понимаете: необходимо, чтобы и герцог Алансонский уехал одновременно с нами. Средины тут быть не может: или он наш, или он нас предаст; если он начнет колебаться – мы останемся.

– Господин де Ла Моль! Ему известно что-нибудь об этом замысле? – спросил Генрих.

– Несколько дней тому назад он должен был получить письмо от господина де Муи.

– Вот как! Мне он ничего об этом не сказал, – заметил Генрих.

– Берегитесь, берегитесь его, государь! – воскликнула Маргарита.

– Будьте спокойны, я начеку. А как дать ответ де Муи?

– Не волнуйтесь, государь: завтра, видимо или невидимо, справа или слева от вашего величества, де Муи будет на приеме послов; надо только, чтобы королева ка кой-нибудь фразой в своей речи дала ему понять – согласны вы или нет, должен он ждать вас или бежать один. Если герцог Алансонский откажется, то де Муи потребуется только две недели, чтобы все перестроить от вашего имени.

– Честное слово, де Муи – драгоценный человек! – сказал Генрих. – Сударыня, можете ли вы вставить соответствующую фразу в вашу речь?

– Нет ничего легче, – ответила Маргарита.

– В таком случае, завтра я повидаюсь с герцогом Алансонским, и пусть де Муи будет на месте и постарается все понять с полуслова.

– Он будет, государь.

– В таком случае, господин де Ла Моль, – сказал Генрих, – передайте ему мой ответ. Вероятно, вас поблизости ждут лошадь и слуга?

– Ортон ждет меня на набережной.

– Идите к нему, граф... Э, нет, не в окно! Это хорошо только в крайнем случае. Вас могут увидеть, а так как никто не будет знать, что это вы ради меня, то вы бросите тень на королеву.

– Как же быть, государь?

– Если вы не могли войти в Лувр один, то выйти вы можете со мной – я знаю пароль. У вас есть плащ – у меня тоже; мы закутаемся и пройдем без всяких затруднений. К тому же мне будет очень нужно дать Ортону кое-какие распоряжения. Подождите здесь, я пойду посмотрю, нет ли кого-нибудь в коридоре.

Генрих с самым непринужденным видом пошел на разведку. Ла Моль остался наедине с королевой.

– Когда же я вновь увижусь с вами? – воскликнул Ла Моль.

– Если мы бежим, то завтра вечером; если не бежим, то в один из ближайших вечеров, на улице Клош-Персе.

– Господин де Ла Моль, – вернувшись, сказал Генрих, – вы можете идти: никого нет.

Ла Моль почтительно склонился перед королевой.

– Сударыня, дайте же ему поцеловать вашу руку! – молвил Генрих. – Господин де Ла Моль не просто наш слуга.

Маргарита повиновалась.

– Да, кстати! Спрячьте получше лестницу, – сказал Генрих. – Для заговорщиков это драгоценный предмет меблировки: он бывает нужен, когда меньше всего этого ожидаешь. Идемте, господин де Ла Моль, идемте!

Глава 3 ПОСЛЫ

На следующее утро все население Парижа двинулось, к Сент-Антуанскому предместью, через которое должны были въезжать в Париж польские послы. Цепь швейцарцев сдерживала толпу, отряды кавалерии расчищали путь придворным вельможам и дамам, ехавшим встречать послов.

Вскоре около Сент-Антуанского аббатства показался отряд всадников в красно-желтых одеждах, в меховых шапках и плащах и с широкими и кривыми, как у турок, саблями.

На флангах ехали офицеры.

За этим отрядом двигался другой отряд, одетый с истинно восточной роскошью. А вслед за ним ехали послы, и вот эти-то послы, числом четыре, блистательно представляли собой сказочное рыцарское королевство XVI века.

Одним из четырех послов был епископ Краковский. Он был в полувоенном, полусвященническом одеянии, сверкавшем золотом и драгоценными камнями. Белый конь с длинной, волнистой гривой, шедший величавым шагом, казалось, извергал пламя из ноздрей, и никто не поверил бы, что это благородное животное в течение месяца делало по пятнадцать миль в день, да еще по дорогам, которые стали почти непроезжими из-за плохой погоды.

Рядом с епископом ехал палатин[63]Ласко, могущественный вельможа, столь близкий к престолу, что и сам обладал королевским богатством и не меньшей гордостью.