Королева Марго

За ним следовала старшая сестра Маргариты, герцогиня Лотарингская. Она вошла в потайную дверь, сообщавшуюся с кабинетом короля, дрожа всем телом, бледная как смерть. Герцогиня надеялась, что королева-мать, занявшись вместе с мадам де Сов осмотром того, что было в принесенном ящике, не заметит ее прихода, и села рядом с Маргаритой, около которой стоял король Наваррский, прикрыв лоб рукой, в позе человека, приходящего в себя от головокружения. Но Екатерина обернулась и сказала Маргарите:

— Дочь моя, вы можете идти к себе. А вы, сын мой, идите в город развлекаться.

Маргарита встала; Генрих тоже собрался уходить.

Герцогиня Лотарингская схватила Маргариту за руку.

— Сестра, — торопливо зашептала она, — от имени герцога Гиза, который хочет спасти вам жизнь за то, что вы спасли его, — не ходите к себе, останьтесь здесь!

— Что вы говорите, Клод? — спросила Екатерина, оборачиваясь к дочери.

— Ничего, матушка.

— Вы что-то сказали Маргарите шепотом.

— Я только пожелала ей доброй ночи и передала сердечный привет от герцогини Неверской.

— А где сейчас красавица герцогиня?

— У своего брата, герцога Гиза.

Екатерина подозрительно глянула на обеих сестер и нахмурилась.

— Клод, подойди ко мне! — приказала она дочери.

Клод подошла, и Екатерина взяла ее за руку.

— Что вы ей сказали?.. Болтунья! — проворчала королева-мать, стиснув до боли руку дочери.

Генрих хотя и не слышал слов, но хорошо заметил немую игру, происходившую между Екатериной, Клод и Маргаритой, и, обращаясь к своей жене, сказал:

— Мадам, окажите мне честь и разрешите поцеловать вам руку.

Маргарита протянула ему свою трепещущую руку.

— Что она сказала? — прошептал он, наклоняя голову к руке жены.

— Не выходить из Лувра. Заклинаю вас Небом, не выходите и вы.

Эти слова сверкнули молнией, и, несмотря на мгновенность ее вспышки, Генрих увидел целый заговор.

— Это еще не все, — сказала Маргарита, — вот вам письмо, которое привез один провансальский дворянин.

— Ла Моль?

— Да.

— Спасибо, — сказал Генрих, взяв письмо и спрятав его за колет.

И, отходя от своей растерянной жены, он хлопнул флорентийца по плечу:

— Ну, как идет ваша торговля, мэтр Рене? — спросил Генрих.

— Неплохо, ваше высочество, неплохо, — ответил отравитель с предательской улыбкой.

— Еще бы, когда состоишь поставщиком почти всех коронованных особ Франции и чужих земель, — сказал король Наваррский.

— Кроме короля Наваррского, — нагло ответил флорентиец.

— Святая пятница! Вы правы, мэтр Рене; а ведь бедная мать моя, ваша покупательница, умирая, рекомендовала вас, мэтр Рене, моему вниманию. Зайдите ко мне завтра или послезавтра и принесите ваши лучшие парфюмерные изделия.

— Это не вызовет косых взглядов? — с улыбкой заметила Екатерина. — Говорят, что…

— …у меня карман тощий? — смеясь, продолжал Генрих. — Кто вам сказал об этом, матушка? Уж не Марго ли?

— Нет, сын мой, баронесса де Сов.

В эту минуту герцогиня Лотарингская, несмотря на все свои усилия, все-таки не смогла сдержаться и разрыдалась. Генрих Наваррский даже не обернулся.

— Сестра, что с вами? — воскликнула Маргарита и бросилась к герцогине.

— Пустяки, — сказала Екатерина, становясь между двумя молодыми женщинами, — пустяки; у нее бывают нервные припадки, и врач Мазилло советовал лечить ее благовониями. — И Екатерина еще сильнее, чем в первый раз, сжала руку старшей дочери; затем, обернувшись к младшей, сказала: — Марго, вы разве не слыхали, что я предложила вам идти к себе? Если этого недостаточно, то я повелеваю вам.

— Простите меня, мадам, — ответила бледная, трепещущая Маргарита, — желаю доброй ночи вашему величеству.

— Надеюсь, что ваше пожелание исполнится. До свидания, до свидания.

Маргарита старалась поймать взгляд своего мужа, но напрасно — он даже не повернулся в ее сторону, и Маргарита вышла, едва держась на ногах.

Наступило молчание. Екатерина устремила пронизывающий взор на герцогиню Лотарингскую, которая смотрела на мать, не говоря ни слова и умоляюще сжав руки.

Генрих стоял спиной к ним, но наблюдал всю сцену в зеркало, делая вид, что помадит усы помадой, преподнесенной ему услужливым Рене.

— А вы, Генрих, не раздумали идти в город? — спросила Екатерина.

— Ах да, правда! — воскликнул король Наваррский. — Честное слово, я совсем забыл, что меня ждут герцог Алансонский и принц Конде; это все из-за этих замечательных духов, они одурманили меня и отбили память. До свидания, мадам.

— До свидания! А завтра вы известите меня о здоровье адмирала, да?

— Не премину, мадам. Ну, Феба, что с тобой?

— Феба! — сердито крикнула Екатерина.

— Позовите ее, мадам, а то она не хочет выпускать меня.

Королева-мать встала, взяла собаку за ошейник и держала, пока не вышел Генрих, а уходил он с таким веселым и спокойным видом, как будто в глубине души не чувствовал нависшей над ним смертельной опасности.

Собачка, отпущенная Екатериной, бросилась вслед за ним, но дверь уже закрылась; тогда Феба просунула свою длинную мордочку под портьеру и жалобно завыла.