Королева мести

Зал быстро заполнялся. Собрались все военачальники, кроме Эдеко. И все сыновья Аттилы, кроме Эрнака. Я улыбнулась. Логика, уступившая недавно моей слабости, теперь вернулась на место. Я вспомнила, что украсила свой план очень коварной задумкой, поэтому даже самовлюбленный Аттила в последние мгновения жизни должен потерять самообладание.

Аттила принял деревянную чашу из рук Эары и провозгласил тост за победу и новую невесту. Я смиренно опустила голову, но не смогла сдержать улыбки. Я улыбалась и когда до меня дошла чаша. Затем отпила и понесла ее обратно Аттиле, но уже не неловко, как в первый день своего служения, а с уверенностью и видимым удовольствием. И вложив чашу в руку Аттиле, подняла лицо, чтобы показать ему свое спокойствие и предоставить ему самому гадать, что оно может означать. Увидев это, он прищурился и посмотрел на меня с отвращением, но ничего не сказал.

Вернувшись на место, я снова взглянула на него и поняла, что он все еще не отводил от меня взгляда, только теперь смотрел уже заинтересованно. За все время, пока я ему служила, он никогда не глядел на меня так, и я решила использовать это.

— Как ты дерзка, — прошептала Херека. Я не обратила на нее внимания и подняла голову так, чтобы Аттила видел мою улыбку над головами сидевших между нами людей. Эара подала Аттиле поднос с едой, и за столами завязалась беседа. Жены Аттилы шептались между собой, в основном о других женах, которых не было здесь. Потом привели Зерко, и вскоре зал наполнился смехом. К моему столу подошла Эара с кувшином, и, увидев, что мой бокал остался нетронутым, весело воскликнула:

— Пей же! Невеста всегда должна пить много вина перед свадебной ночью! Столько же, сколько и жених!

Но когда я поймала взгляд Эары, улыбка исчезла с ее лица, и она кивнула уже серьезно. Тогда я подняла бокал и выпила до дна, чтобы поднести его к кувшину. И позже, когда Эара снова поднесла вино, я уже не мешкала со своим бокалом.

За ужином я несколько раз смотрела на Аттилу и замечала, что он не сводит с меня глаз. Мне даже показалось, что в неподвижной черной пустоте угадывается желание. И каждый раз я отвечала ему улыбкой, а однажды даже поприветствовала, подняв бокал. В тот же момент он поднял свою чашу к губам, и мы выпили одновременно. «Как же он уродлив, — подумала я. — Даже улыбка его чудовищна».

— Вы видели, как она дерзка? — донесся до меня шепот Хереки. Потом она решила обратиться ко мне. — Сейчас Аттила пьян, но после он заставит тебя заплатить за твою дерзость.

Я продолжала смотреть на Аттилу и не ответила ей.

Наконец, Аттила поднял руку и сказал своим гостям:

— Завтра будьте готовы.

Звук разговоров и смеха тут же сменился скрипом табуретов, отодвигаемых по деревянному настилу.

Я повернулась к одной из жен Аттилы и прошептала:

— А когда начнется свадебная церемония?

— Только что закончилась, — ответила она тоже шепотом, встала и заторопилась вслед остальным.

Я ожидала, что теперь меня охватит страх перед грядущим, но сердце мое оставалось спокойным, я ощущала лишь уверенность и легкий хмель. Неистовая молитва непостижимым образом освободила мою душу от той ее части, которая так отчаянно цеплялась за жизнь. «Значит, вот так я и уйду, — подумалось мне, — встретив свой смертный час с улыбкой. Что ж, это хорошо».

Я подняла голову и увидела, что Аттила тянет шею, чтобы разглядеть меня за слугами, принявшимися убирать стоявшие между нами столы. Деревянную чашу он все еще держал в руках. Я была уверена в том, что он возьмет ее в спальню. Стол уже унесли, и вместе с ним мой кубок. Большинство слуг направились к выходу, остались лишь Эара и вторая старуха, они сбрасывали объедки с тарелок в бочонок. Вскоре после этого они тоже должны были уйти.

Теперь меня и Аттилу разделяло пустое пространство. Продолжая смотреть на меня, он поднял чашу к губам и выпил ее до дна. Я медленно встала и со словами: «Муж мой, позволь приготовить нам еще вина» — прошла мимо него, взяла его чашу и приблизилась к длинному столу. Я чувствовала, что он следит за мной. Начисто вытертые бокалы стояли в ряд, перед кувшинами с вином. Я протянула руку к бокалу, но передумала и взяла деревянную чашу, такую же, как у Аттилы. «Сегодня мы будем на равных, — подумала я. — И в простоте, и в коварстве». Поставила чаши рядом и наполнила их. Я уже собиралась достать камень с ядом, как почувствовала на шее дыхание Аттилы. «Ничего, — сказала я себе, — я пойму, когда для этого настанет время». Я повернулась к Аттиле с двумя чашами и очаровательной, как мне хотелось думать, улыбкой. Он улыбнулся мне в ответ и направился к двери.

Аттиле пришлось повозиться, потому что он, разумеется, не расставался с мечом войны, и пока не зажал меч между коленями, ему не удалось закрыть дверь. Аттила стоял ко мне спиной, и я держала одну чашу вместо двух. У меня была возможность раскрыть над ней смертоносный камень, но я знала, что еще не время.