Королева мести, или Уйти навсегда

– Не надо, Маринка, успокойся… Я не заговорю больше об этом, только не плачь… – Женькины губы коснулись виска, рука поправила выбившуюся прядь волос. – Вот так… не надо плакать, обещаешь, что не будешь?

Марина послушно кивнула, закусив губу и стараясь не дать себе распуститься.

– Ну и умница. Идем, там батя чего-то наготовил, пахнет так, что в желудке спазмы. – Хохол повернулся к усевшемуся на пол Егорке: – Давай руку, ужинать пойдем.

Так, держа обоих за руки, Женька и привел их в кухню, где орудовал, развернувшись во всю мощь своего кулинарного таланта, отец. Кастрюльки и сковородки на плите источали такие ароматы, что у Марины голова закружилась, а в желудке засосало от предвкушения. Отец расставлял на столе какие-то салатники, соусники, миски с закусками, и создавалось впечатление, что к нему пожаловал кто-то из английской королевской семьи.

– Пап, куда столько? – Марина села на табуретку и окинула взглядом поле предполагаемого пиршества. – На неделю хватит.

– Ты не так часто бываешь у меня, хочу побаловать дочь нормальной едой, – улыбнулся отец, снимая очки и убирая их в футляр из крокодиловой кожи. – Посмотри, на кого ты похожа – подросток какой-то, да к тому же еще и больной.

Он подошел к ней и погладил по голове, как маленькую. Коваль подняла глаза и тихо сказала:

– Пап, не надо.

– Все, не буду, – смутился отец, поняв, что именно дочь имела в виду, – она, глава крупной группировки, имеющей весьма нелестную репутацию, не могла позволить себе телячьих нежностей даже дома. – Женя, что ж ты стоишь? Остывает ведь.

Хохол уселся напротив Марины, примостив на колено Егорку и дав ему в руку ложку, которую тот немедленно опустил в тарелку с салатом. Разумеется, они не смогли даже попробовать все, что приготовил отец, это было просто невозможно, и Хохлу пришлось клятвенно заверить расстроенного родителя в том, что ничего не пропадет:

– Придется пострадать, конечно, но что не сделаешь…

Коваль курила, прикрыв глаза, отец с Женькой обсуждали что-то вполголоса, и вдруг до нее донеслась трель мобильного.

– Черт, и тут нашли, – пробормотала Марина, направляясь в комнату и вытаскивая из сумки трубку. – Да!

– Что, сучка, решила отвалить? – полился из телефона глуховатый голос Кадета. – Думаешь, на том и кончится? Нет, я не отступаюсь так просто.

– А не прогулялись ли бы вы, уважаемый, по одному далекому адресу! – Ткнув в пепельницу окурок, она переложила трубку к другому уху. – Я ничего и никому не должна, это ясно?

– О как заговорила! Думаешь, в Москву свалила, так не достану, что ли? – засмеялся Кадет, и у Марины внутри похолодело – откуда он узнал? – Нет, лярва, и там у меня есть руки и уши, да и глаз вполне достаточно. И Хохол твой не поможет. Чтоб завтра же в самолет – и домой, на историческую родину, усекла? Иначе приволокут силой.

Дальше выслушивать она не стала, бросила трубку, но ощущение ледяного холода, сковавшего ее всю, так и осталось. Москва перестала быть безопасным местом для ребенка, вот что означал этот звонок. За себя Коваль не особо боялась, чувство страха за собственную жизнь покинуло ее уже давно, она никогда не задумывалась над тем, что может умереть, погибнуть – слишком много раз была ТАМ, за чертой… Но сын, Егорка, частичка Малыша…

– Кто звонил? – голос Хохла за спиной вернул к действительности, Марина повернулась и посмотрела на озабоченное лицо любовника. – Что ты молчишь?

– Женя, надо немедленно собираться и уезжать отсюда. Это звонил Кадет, он знает, что я в Москве, не исключено, что за нами "хвост".

– И куда ты собираешься?

– Есть только одно место, о котором никто не знает, – она тяжело вздохнула, так как этот вариант нравился ей меньше всего, но выбора, как обычно, не было. – Бристоль, Женя. Дом Малыша.

– Маринка, это нереально – у меня нет визы, у Егора нет паспорта, это не делается за один день…

– Делается! – решительно произнес отец, входя в комнату, и Марина с Хохлом вздрогнули. – Я не хотел вмешиваться, но вы слишком громко обсуждаете. Мариша, все можно устроить, у меня есть связи в английском консульстве, а с документами Егорки… Димку попрошу завтра, ведь день-два еще есть?

Да кто ж его знает, есть ли они, дни эти… Но больше все равно ничего придумать она не могла, поэтому пришлось соглашаться. Одно настораживало – как брат отреагирует на просьбу после утренней встречи? Однако отца это не смущало:

– И не думай об этом, куда он денется! Да еще и сам выступил так по-свински.

Проспавшийся Дмитрий приехал утром с букетом цветов и бутылкой коньяка, покаянно обнял Марину:

– Сестренка, прости пьяного идиота! Столько навалилось всего… Я не хотел тебя обижать, правда, сам не знаю, как вышло. Скажи, что не сердишься.