Королева мести, или Уйти навсегда

– Я же русским языком объяснила – на кону жизнь ребенка, одно неловкое движение – и дальше лучше не думать! Возвращайтесь домой!

– Нет! – отрезал Хохол. – Мы будем держаться на расстоянии, но ситуацию контролировать все равно должны!

– Да не можешь ты ее контролировать! Не ты решаешь, не ты диктуешь условия!

– Все, не ори! По-другому не будет! – И он бросил трубку, а Марина выматерилась, проклиная в душе настырного влюбленного идиота.

Неприметная "двенадцатая" на перекрестке поджидала ее, и красный пижонский "Крузер", принадлежащий кому-то из бесовских пацанов, – тоже. "Крузер" моргнул фарами, и Марина остановилась, но из машины не вышла, сидела с сигаретой и ждала. Из джипа вылез Бармалей, подошел к ней, открыв дверку.

– Вечер добрый, Марина Викторовна… – На его лице была мука мученическая – они успели наладить отношения, и теперь ему было не по себе от возложенных Кадетом обязанностей. – Бес велел встретить… – И он уселся на пассажирское сиденье.

– Встретили. Дальше что?

– Ну… – И вдруг, наклонившись к самому уху, он зашептал торопливо и сбивчиво: – Вы это… не переживайте… С мальцом все хорошо, его не обижают, гулять водят… и, Марина Викторовна, чтоб вы знали… будь моя воля, я б этого старого козла придушил бы…

– Спасибо, Бармалей. Кто с моим сыном?

– Да когда кто… Вчера я был, позавчера – Игореха, водитель, ну там – пацаны из охраны…

"Ну ничего себе! Это ж как давно мой Егорка здесь?! И где, где эта сучка?! Я ж ее порву, неужели она не понимает?"

– Где Виола? – быстро спросила Коваль у Бармалея, и тот выпучил глаза:

– А вы не в теме?

– Нет… – Что-то насторожило в его тоне.

– Она в больнице… Ранили ее, когда ребенка забирали… Кадета пацаны ездили, не наши, – сразу оправдался он. – А Виола Викторовна шум подняла, хотя предупредили – отдай, и ничего не случится…

– Как она здесь-то оказалась?

– Бес сам лично ездил, привез.

– Куда ее?..

– В живот, две операции сделали.

– Как же он перевез ее в таком состоянии? – У Марины в голове не укладывалось: Ветку ранили…

– Вы ж знаете Беса, – вздохнул Бармалей. – Нанял самолет, заплатил бригаде реаниматоров, чтоб сопровождали… Она в больничке, и Бес там почти все время… ждет, когда она в сознание придет, но врачи говорят – прогноз плохой, вряд ли выкарабкается.

– Господи… за что? – упав головой на руль, прошептала Коваль, чувствуя, как из глаз потекли слезы. Рука Бармалея чуть дотронулась до ее плеча.

– Марина Викторовна… надо ехать, там, смотрю, кадетовские дергаются уже…

Она подняла голову и с ненавистью посмотрела вперед – возле "двенадцатой" нервно прохаживались двое в кожаных куртках, то и дело поглядывая в их сторону. Вздохнув и вытерев слезы, Марина повернула ключ в замке зажигания и быстро оторвалась от не успевавшей за ней "Лады". Бармалей вцепился в поручень и с опаской поглядывал в ее сторону – не представлял, видимо, что женщина может нестись с такой скоростью по скользкой дороге, да еще на таком здоровенном танке, как "Хаммер".

– Дай сигарету, пачка в бардачке, – попросила Коваль, и он, достав, спросил с сомнением:

– Может, не надо – за рулем-то? Дорога как каток…

– И что?

– Ну мало ли…

– Бармалей, у меня нет времени на автодорожные происшествия, понимаешь? Дай сигарету и заткнись, – процедила она. – И что за мужики пошли? Все за свою шкуру боятся.

– Так это… она ж одна, жизнь-то, – резонно заметил Бармалей, прикуривая сигарету и протягивая ей. – А вам не страшно, что ли?

– Мне? Мне уже давно ничего не страшно, особенно если это касается меня лично.

Он замолчал, но поручень отпустил – боялся, видимо, снова продемонстрировать свою трусость. Вот и коттедж Беса, огромный кирпичный дом, самый большой в поселке, его видно даже с трассы – похож на старинный готический замок, с башнями и флюгерами, с красным кирпичным забором, напоминающим кремлевскую стену. Не хватает только стражников с арбалетами, рва с водой вокруг забора и откидного моста на массивных цепях, чтоб уж совсем как в Средневековье. Понты…

Бармалей выскочил из машины, нажал кнопку на столбе, и ворота поехали в сторону, открывая огромный двор, выложенный брусчаткой. Дорожки аккуратно расчищены, небольшие кусты сирени ровно обрезаны и укутаны укрывным материалом, чтобы не замерзли. У самых ворот – огромная кирпичная будка, возле которой на цепи… самый настоящий волк!

"Основательно, однако!"

Бармалей замахал руками, показывая, куда ехать, и Марина остановила машину у огромного гаража.

Они уже минут пять курили на крыльце, когда, наконец, появились кадетовские бойцы. Один из них, коренастый, невысокий, с рыжим ежиком волос, подошел к Коваль и стал бесцеремонно разглядывать с ног до головы.

– Приценился? – поинтересовалась она, выбросив окурок. – На сколько потянет?

– Да пока на много, а там – как вести себя будешь, – нахально ответил он, глядя ей в лицо выцветшими голубыми глазами. – У нас долго-то в товарном виде не сохраняются.

– Я запомню, – пообещала Марина ласково, но тот, кто хорошо ее знал, вряд ли принял бы ее слова за чистую монету, скорее немного напрягся бы. – Бармалей, в дом веди, здесь холодно.