Королева мести, или Уйти навсегда

– А я что – телефон свой им оставил? – удивился Женька, перехватывая ее поудобнее. – Может, спать пойдем? Что-то я устал сегодня.

– Ложись, я посижу пока.

Хохол поставил ее на ноги, скинул с кровати обрывки халата и лег, растянувшись всем телом и закинув за голову перевязанные руки. Марина набросила на себя майку и спортивные брюки и села рядом. Он смотрел на нее, улыбаясь, и Коваль видела, что ему стало легче оттого, что он рассказал все. И дело было вовсе не в том, что она испытывала благодарность, – да, разумеется, но все же не это ему было важно. Что-то другое – факт, что он сам, без ее ведома, справился с ситуацией и защитил свою женщину от посягательств.

– Женька, я прошу тебя, если ты хоть немного меня любишь… не делай больше ничего, не посоветовавшись со мной. – Марина уперлась подбородком в его грудь и посмотрела в глаза. – Ты нужен мне живой и здоровый, я ведь не справлюсь одна…

– Скажи это еще раз, – закрыв глаза, попросил он.

– Я тебя люблю, родной…

– И ты в это веришь, Коваль?

– Сама удивляюсь…

В милицию Хохла все же дернули, но Марина предусмотрела этот вариант и подстраховала любовника, попросив Валерку подтвердить, что в то время, когда неизвестные расстреляли машину Кадета, Хохол находился рядом с ней в отделении, так как ей неожиданно стало хуже после операции. За полторушку "зелени" Валера Кулик с честными глазами подтвердил все, что Марина просила, и Хохла отпустили, посетовав на очередной "глухарь". Коваль же выписали через неделю, когда синяки почти совсем сошли, а нос приобрел относительно нормальную форму.

В день выписки она пошла к Ветке, в отдельную палату хирургического отделения, где та лежала под охраной двух бесовских пацанов. Увидев в коридоре Марину и Хохла, парни струхнули, не зная, как реагировать. Хохол насмешливо смотрел на открывших рот охранников, потом решительно отодвинул одного в сторону:

– Входите, Марина Викторовна.

– Жека… это самое… – заговорил тот, что постарше. – Бес не велел пускать никого.

– Так и не пускай, – кивнул Женька. – А за то, что Наковальню попытаешься тормознуть, сам знаешь, что Бес устроит.

– Я недолго, – успокоила Марина растерявшегося парня. – Женя, здесь побудь.

Ветка лежала на кровати, укрытая одеялом по грудь, в подключичном катетере торчала система для переливания. И без того белая кожа подруги казалась сейчас мраморной, словно светящейся изнутри. Глаза были закрыты, только ресницы чуть вздрагивали. Марина опустилась рядом с ней на стул, осторожно взяла прозрачную руку с тонкими, словно истаявшими пальчиками – они были ледяные.

– Ветка… Ветуля, ты слышишь меня? – зашептала Коваль, прижав ее руку к лицу. – Это я, Ветка…

Ресницы чуть дрогнули, но ответа не последовало, только губы еле заметно шевельнулись. Марина подняла простыню, осмотрела повязку на животе подруги. Чувствовалось, что Гриша денег не жалеет, все идеально, и повязка не из марлевых салфеток, а из импортного материала, который хорошо пропускает воздух и впитывает влагу. Вздохнув, она снова укрыла Ветку, погладила по щеке, потом прижалась к ней, поцеловала. "Бедная девочка, рискнула изза моего сына, и теперь вот лежит здесь, как растение, и неизвестно, что будет с ней дальше. Слава богу, что теперь я смогу спокойно навещать ее, не опасаясь быть узнанной и убитой". Вошла медсестра, начала менять флакон в системе, не обращая на Марину никакого внимания, и та встала, собираясь уходить. Но тут в палату влетел запыхавшийся Гришка и уставился на нее, остолбенев от неожиданности.

– Привет, родственник, – подождав, пока из палаты выйдет медсестра, Коваль подошла к нему совсем близко, уловила запах перегара, поморщилась: – Все заливаешь?

– Совесть болит… – тихо проговорил он, опустив глаза в пол. – Я чуть не потерял вас обеих…

– Я жива.

– Вижу. Знаешь, что Кадета завалил кто-то?

– Слышала.

– И никаких идей? – Он внимательно посмотрел на нее, но Марина глаз не отвела и совершенно спокойно пожала плечами:

– Не я, это точно, – две недели в лор-отделении провела, благодаря твоему дружку, кстати. Нос-то он мне набок свернул.

– Смотрю, исправили все? – Бес коснулся ее лица пальцем. – Красивая…

– Ну да – бланши сошли уже, – усмехнулась она. – Да и ребро почти срослось. Ты с врачами говорил? Какой прогноз у Ветки?

– Говорят, состояние тяжелое, – вздохнул Гришка, печально глянув в сторону кровати, где лежала подруга. – Заражение крови, что ли…

– Сепсис, – машинально поправила Коваль.

– Да, сепсис. И шок какой-то, в себя не приходит.

– Это полбеды – Егор мой, когда его ранили, больше месяца в себя не приходил, говорили – не выкарабкается. Ничего, обошлось. И у нее обойдется, Гришка, слышишь? – Марина взяла его за руку, и он притянул ее к себе, уткнулся лицом в плечо, и она почувствовала, как шею обжигают горячие капли – Бес плакал. – Гриш… не надо, она выживет, я знаю. – Коваль гладила его вздрагивающие плечи, а он плакал, как мальчишка, вцепившись в нее обеими руками.

В дверь постучали, появился Хохол, но Марина, не желая, чтобы кто-то видел Беса в таком состоянии, махнула рукой и прошипела:

– Выйди!