Королева миров

— Вы — их аквариум, они поселили вас и поджигают вам лапки при помощи увеличительного стекла и солнечного света. Они решили, что вы — неудачная попытка, забывая при этом, что любой мир рано или поздно придет к анархии. Не бывает становления новой лучшей власти без войны и революции.

Она говорила мне вещи из моих любимых фильмов об общественных моделях утопии и, как следствие, антиутопии, о крахе устроенных укладов и порядков, о крушении власти и свержении их представителей. И каждый раз в этих историях все возвращалась к одному, каждый раз все сражения за справедливость и равенство обращались провалом. У нас слишком плохая память. Неважно чародей ты или человек.

— А может не нужно их останавливать?

Я обрела право голоса после завершения ее пламенной речи и подвела черту.

— Может быть новый мир будет лучше? Я жила среди людей и, поверь, Эльза, ничего хорошего там нет. И чем дальше, тем страшнее. Наша жизнь превращается в джунгли, и мы живет по одному закону — выживает сильнейший.

Девушка изумленно сканировала мое лицо, пытаясь сфокусироваться на моих доводах.

— Я — Искра… это раз. То есть ты готова пожертвовать всеми родными и собой. А сколько еще живых существ будет погребено заживо только из-за того, что в один прекрасный момент ТВОЯ МАТЬ РЕШИЛА, ЧТО ВСЕИМЕЮТ ПРАВО НА СВОБОДУ?!!!

Она переходила на крик, не боясь, что нас могут услышать. Искра говорила сердцем, и я поняла, что она дорожит мамой и тем миром, который нас окружает.

— Мой брат Генри заточил Солун и Кристину здесь настолько лет, чтобы настал сегодняшний день, и чтобы ВЫ спасли жизнь. А ты сейчас говоришь, ну и пусть?

— Мне глубоко наплевать, что вы тут возомнили себя Богами и играете нами в монополию, за исключением последних лет. Но есть факты, где моя мать меня бросила, где умер мой отец, где мой дядя предал нашу семью…

— НО В ЭТОМ НИКТО НЕ ВИНОВАТ ИЗ ТЕХ, КТО ЖИВЕТ, И КТО ДОЛЖЕН РОДИТЬСЯ.

Она заорала мне в лицо и полы под ее ногами покрылись инеем.

— И она ушла, чтобы спасти тебе жизнь… и мы сможем вернуть всех… ведь это мой отец селил семя раздора и хаоса в сознание сильнейших, чтобы уничтожить избранную Королеву, но все было тщетно, и он решил просто снести всех и все под чистую своими руками, когда Генри буквально убил все живое вокруг нас. Пойми, мы вернемся в начало.

— А разве не того же хочет Керон?

Искра вздохнула.

— В его начале не будет нас.

Я запрокинула голову, нервно дергая коленом, встряхнула головой и обреченно спросила.

Глава 10. Цена жизни

Кристина.

Генри… мой милый… мой любимый… меня спасали лишь мысли о нем и о времени, проведенном вместе. Года с ним, пролетели словно недели или даже дни. И сейчас я вспомнила одну из наших великолепнейших прогулок по замкнутому замороженному лабиринту, который, как оказалось, Генри создал сам.

_____________________________

Он берет меня за руку, сплетая наши пальцы и слегка дергает на себя, чтобы я шла к нему ближе. Иногда мне казалось, словно я нахожусь в психиатрической больнице, в которую меня поместили в мире людей, хотя именно там были похоронены те, кто знал больше, видел шире, слышал лучше и не справлялся ментально с поступающей информацией вместе с эмоциональными всплесками на этом фоне.

Если бы не Генри, я сошла бы с ума. Я помню, как он каждый день открывал для меня частичку своей души, чередуя с открытиями моих внутренних качеств. Оказалось, что я очень сентиментальная и чуткая к чужому горю. А еще мне нравилось коллекционировать ледышки причудливых форм, и Генри находил их для меня. Солун был для меня тюрьмой, в которой я начала познавать саму себя, потому что делать больше было нечего.

Вокруг простирался только белоснежный плен, под которым таится многогранный удивительный мир. Так же и я за своей королевской оболочкой, даже не знала и не могла разглядеть, а кто же я есть на самом деле, и что из себя вообще представляю. Все мои мужчины говорили мне, что я их любовь, но за что они любили меня… за силу, за непокорность, за красоту и королевскую стать. А Генри говорил мне, что я необыкновенная и смешная… что я глупенькая и наивная… что я ничего не знаю о жизни.

Сначала я обижалась, но потом я осознала, насколько он был чертовски прав. И мы идем по одному из очередных бесконечных коридоров, рука в руке. Генри вдруг останавливается и прижимает меня к стене, заглядывая мне в глаза с такой нежностью, что мои колени подкашиваются непроизвольно, и я обмякаю в его сильные, такие надежные объятия.

— Что ты делаешь?

Глупо улыбнулась я, а он мягко коснулся уголка моих губ невесомым щекотливым поцелуем и с улыбкой произнес.

— Я вспомнил, что еще не знаю о тебе.

— И что же?

— Какой твой любимый цвет?

Я закусила губу, потому что его ладони опустились на мои бедра и скользнули к ягодицам. Генри оторвал меня от пола, заставляя обхватить его широкий пояс ногами. И вместо ответа я рассмеялась, потому что никогда в жизни ни разу не задумывалась, а какой цвет нравится мне, и как я хочу быть одета, какого тона я хочу стены в своей собственной комнате.

— Я даже не знаю, но точно не белый.