Кончил бедолага Земмельвейс в психушке, причем, по злой иронии судьбы, умер он там от заражения крови, зверски избитый санитарами… на 47 году жизни… Так врачи середины XIX века отстояли своё священное право, после копания в трупах, вытирать руки о штаны, а не осквернять их водой и мылом. Изменить своим мерзким привычкам этих «типа профессионалов» заставили исключительно широкие общественные успехи гигиены среди самых обычных людей… Не медиков… Просто стало стыдно ходить грязными. До того разумные доводы отскакивали от докторов, как от стенки горох… Борьба с неудобными фактами, в угоду «чести мундира» — бич любых закрытых корпораций (военных, юристов, медиков). Оно нам надо? Дарья Витальевна тоже так считает. И она права.
Средневековое отношение к человеческим трупам, используемым в монументальной пропаганде.
Наверное, вот так, постепенно, шаг за шагом, люди становятся отпетыми циниками. Теряют уважение к чужим регалиям, почетным званиям, наградам и титулам. Глянуть со стороны — чем я занимаюсь? Гора голых трупов справа. Гора полураздетых трупов (крестьяне при сборе тел своего не упускали) — слева. Рабочий стол посередине. На этом конвейере все равны и никто не имеет привилегий… Черт! Встала — покачнулась. Иезуит меня поддержал (правильнее сказать подхватил) за локоток. Только этого не хватало! Дернулась. Отпустил…
Тем не менее — помогло. На контрасте вспомнила, как окружающая обстановка выглядит с точки зрения служителя культа. А никак… Нормальное дело! Уважения к мертвым телам христианская церковь никогда не испытывала. Если могла — подчеркивала бренность земного существования самыми навязчивыми способами. Примеров — тьма. Взять хотя бы довольно популярные «церкви на костях» и «костяные церкви». Первые — это когда очередное капище водружают прямо на месте братской могилы. Вторые — когда самих покойничков используют в качестве строительного или отделочного материала. Безотходные технологии пропагандистского зодчества, так сказать.
Взять историю создания Капеллы Костей (Capella dos Ossos) в португальской Эворе. Чума, голод, войны и особенно добренькая инквизиция внесли огромную лепту в скромное местное кладбище. Однажды, там не осталось свободной земли. При новых захоронениях монахи-францисканцы вынужденно выкапывали остатки предыдущих трупиков и складировали их в церковном подвале (можно только представить, какие ароматы наполняли церковь). Наконец костяные горы надоели португальцам до чертиков, и они решили их пустить в ход, как стройматериал. Фантазии монахи имели совсем немножко и ничего особенно художественного не сотворили. Зато, над входом, повесили весёленький слоган: «Эти кости ждут твоих костей». Церквушка, с тех пор, сделалась весьма посещаемой, но тяжкий трупный запах мало располагает к возвышенным мыслям. Говорят, что перед употреблением, монахи мыли старые кости, но, видать, не очень тщательно. Это — далеко.
Ближе к нам, в соседней Чехии, на окраине городка Кутна Гора, находится аналогичное чудо средневекового креатива. Уже про него наслышана… И история похожа. В 1278 году аббат Йиндржих, возвращаясь из делового турне по Иерусалиму, прихватил с собой щепотку земли с горы Голгофы, для монастырского кладбища, чем несказанно повысил рейтинг оного — каждый теперь захотел покоится в «святой земле», а не в банальном черноземе. В 1318 это место вечного упокоения накрыл девятый вал клиентов. Во время эпидемии чумы более 30 000 человек обрели счастье быть там погребенными. Далее, как водится, понеслись войны, восстания и прочие народные волнения, с каждым заходом нехило пополняя погост свежими могилками. В какой-то момент постоянно расширяющееся кладбище уперлось забором в границы разумного, и руководство церкви решило при новых захоронениях старые кости выгребать, но, дабы не лишать их святости, складировать под крышей. Однажды, хозяева здешних земель, собравшись помолиться, обнаружили в божьем храме аж шесть огромных пирамид из скелетов… Реликварий пришелся им не по вкусу. Срочно наняли некоего Франтишека Ринта, мастера резьбы по дереву, и поручили сварганить из подручного материала что-то готичное. Мастер порезвился от души, пустив на оформление церковного интерьера останки примерно 40 000 своих давно умерших соотечественников.