Королева Ортруда

- Если бы идеи, развиваемые вашим величеством, к несчастию, восторжествовали, то это повело бы к полному упадку морали и религии.

Королева Ортруда сказала решительно:

- Нет, в моей свободе я вижу обещание расцвета морального и религиозного творчества. Насилие в вопросах морали немыслимо. Если вы принуждением заставите людей быть нравственными,- какая же будет цена этой нравственности?

- Вы ошибаетесь, государыня,- возразил кардинал,- мораль основана всегда на понятии долга, в понятии же долга неизбежно присутствует элемент принуждения. Человек всегда слаб и немощен,- святая церковь указывает ему верные пути к спасению.

- Было время,- сказала королева Ортруда,- когда и я подчинялась указаниям церкви, и смирялась под суровою дисциплиною моего духовника. Но теперь я не хочу предуказанных путей, и властолюбие служителей церкви стало мне ненавистным.

Кардинал сказал, как поучающий:

- Но иначе невозможно спастись и войти в царство небесное.

С досадою ответила ему королева Ортруда:

- Я и не хочу спасаться в вашем смысле этого слова. Я не хочу воскресения, мне не надо рая. Хочу жить свободно и свободно умереть.

На лице кардинала изобразился ужас, точно он услышал страшное кощунство. Он сказал, крестясь благоговейно:

- О, ваше величество! Это - слишком смелые слова. Да сохранит нас Бог от того, чтобы эти речи услышал кто-нибудь из ваших подданных.

Королева Ортруда горячо говорила:

- Лучше я буду грешницею по своей воле, чем склоняться под вашею ферулою. Я слишком выросла для этого. Я не хочу, чтобы меня пасли. Между мною и моим Богом нет и не должно быть никакого посредника.

Кардинал сказал строго и внушительно:

- Вы проповедуете лютеранство, государыня!

Королева Ортруда засмеялась.

- О, нет,- живо сказала она.- Я очень далека от этих благочестивых ересей.

- И даже, государыня,- с выражением ужаса говорил кардинал,- говорят о вашем люциферианстве!

- Ни лютеранкою, ни люциферианкою,- сказала королева Ортруда,- я хочу быть только человеком. Свободным человеком.

Кардинал снисходительно улыбнулся и сказал:

- Но вы, государыня, не только человек. Вы - королева, и вы - женщина!

Королева Ортруда спросила с удивлением:

- А королева - не человек?

- Кто имеет верховную власть над людьми, - говорил кардинал,- тот более, чем человек. Он к ангелам приближен, и благие мысли внушает ему Бог. Человек прост и покорен; он боится строптивой мысли, и за всю свою преданность и малость он требует от своих вождей и повели-телей только величия. Короли не должны никогда забывать, что они более, чем люди.

- И что им большее позволено? - спросила королева Ортруда.

- И область позволенного, и область запрещенного,- ответил кардинал,для них шире, чем для других людей, потому что вся сфера их деятельности шире.

- Если так,- сказала королева Ортруда,- то церкви ли судить меня! О том, хороша ли я, как королева, может судить только мой народ в его целости.

- Короли призваны подавать высокие примеры своим народам,- сказал кардинал.- Короли судят, народы повинуются. Не дай Бог, чтобы в нашей стране стало наоборот.

Королева Ортруда повторила:

- Пусть меня судит мой народ. Не надо мне иного судии, и не хочу иного.

- Народ осудит,- строго сказал кардинал.

- Вы позаботитесь об этом? - презрительно спросила королева Ортруда.

Кардинал смиренно склонил голову, и сказал:

- Мой долг - говорить то, что повелевает закон святой церкви Христовой.

Королева Ортруда встала.

- Я очень жалею,- сказала она,- что наш разговор не указал ничего, на чем я могла бы согласиться с вами.

Кардинал с видом благочестивого сокрушения благословил королеву Ортруду, и ушел. Он и не ждал иных последствий от этой беседы: раскаяние королевы Ортруды было бы чудом, и о таком чуде кардиналу не хотелось молиться. Это чудо не было нужно для тех интересов, которые заботили кардинала.

Скоро слухи об этом разговоре стали распространяться в народе.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Разрыв принца Танкреда с Имогеною Мелладо оживил надежды графини Маргариты Камаи. Она стала вновь добиваться сближения с принцем Танкредом.

Но принц Танкред уже опять увлекся новою красавицею, молодою еврейкою с томными глазами и ленивым гортанным говором, женою инженера, добивавшегося какой-то концессии в Африке. С этою красавицею познакомила принца Танкреда опять всё та же маркиза Элеонора Аринас на одном из своих вечеров. Весь отдавшись новым чарам, принц Танкред был совершенно холоден к Маргарите. Ее бестактная навязчивость угнетала Танкреда.

После одной неприятной встречи с Маргаритою принц Танкред приехал днем к королеве Кларе. По легким, едва уловимым признакам королева Клара поняла, что принца Танкреда что-то волнует. Она спросила:

- У вас опять какая-нибудь неприятность, милый Танкред?

Принц Танкред грустно улыбнулся, вздохнул и ответил:

- Графиня Маргарита Камаи чрезмерно надоедает мне. Она очень навязчива, но не очень умна. Она не хочет понять, что всё на свете кончается.

Королева Клара просто и спокойно сказала:

- Пусть ее убьют. Она вредная и злая женщина и может сделать вам еще много затруднений.