Королева острова

Возможно.

Она не должна быть с ним. Не должна.

Я попятилась, силой заставив себя не умчаться прочь.

Это мир Келлса, его вечер. Нельзя позволить моей ревности все испортить.

Демерара, 1772. Новые деньги

За три месяца еженедельных приемов в Обители я смертельно устала. Нынешний бал не стал исключением – он требовал больших затрат сил и напряжения, однако я узнала много нового. В первый миг, когда удалось вырваться на отдых, я вышла на крыльцо. Вдохнула прохладный ночной воздух и застыла недвижно, после того как много часов прислуживала на приеме, смотрела, как Келлс обхаживает вдову, поднимает за нее тост. Я будто окостенела.

Приблизились двое мужчин.

Тот, что помоложе, похлопал другого, старшего, по спине.

– С вами все хорошо, Фоден? Вам нужно скорее подышать воздухом.

– Это все духи. В носу засвербело. – Он закашлялся и встал рядом со мной у перил и столбиков, что обрамляли крыльцо.

Казалось, мужчина задыхается.

– Может, принести воды, сэр?

Джентльмен постарше, с белыми волосами и тростью, повернулся ко мне:

– Да, мисс. И еще лучше, если вы добавите туда немного рома.

– Ром вам не нужен, – вмешался его светловолосый спутник.

– Благодарю за заботу, но это только наше с юной леди дело. А теперь, мисс, выполняйте задание. Не обращайте внимания на капитана Оуэна. Половина воды, половина рома.

В столовой я отыскала бокал, с виду вроде бы нетронутый, но воды не заметила. Подумав, что господин может задохнуться, пока я мешкаю, я отправилась в кабинет Келлса, достала бутылку, которую хозяин держал за столом, и налила половину бокала. Не бегом, но и не мешкая, вернулась к джентльменам.

Как выяснилось, не слишком скоро.

Пожилой господин махнул тростью капитану Оуэну, которого я сочла красавчиком с этими светло-русыми волосами и алым камзолом.

– Присядь-ка, парень. Расскажи мне о своем последнем прожекте.

– Никакого прожекта, мистер Фоден, чистая прибыль.

Говорил капитан негромко и обращался к Фодену, а сам следил, как я несла ром.

– Вот это я и называю хорошим обслуживанием. Она знала, что на самом деле я не хочу воды.

– Помните, что сказал лекарь? – покачал головой капитан.

– Тот, которого я пережил? Нет. Мисс, и ему бокал принесите. Может, тогда он успокоится и расскажет, куда собирается ухнуть мои денежки.

Капитан Оуэн не отрывал взгляда от моего лица, словно был знаком со мной.

Испугавшись, что он узнал меня по танцам на берегу, я опустила глаза. Это было давно. Пожалуйста, не судите меня по моим грехам.

– Вам чего-нибудь нужно, мистер капитан? Ром?

– Боже, ты прекрасна. Твое лицо идеально. Глаза будто раскрашенное стекло.

Мои щеки загорелись, но не от смущения, а от удовольствия. Я ему понравилась. Я выбросила из головы, возможно, навсегда, старые присказки женщин у источника о том, что никто не любит деготь.

– Спасибо. Могу я вам чем-то помочь, капитан?

– Капитан Джон Оуэн. И нет, мисс…

– Мисс Долли.

Капитан Оуэн потянул отворот кафтана, поигрывая пуговицами с отделкой из ткани винного цвета, и шагнул вперед.

– Мисс Долли, может, вы сумеете ответить на вопрос? Келлс консультирует Совет по делам колоний. Он ничего не говорил о блокаде?

Блокада – это то, из-за чего тревожился па. Я пожала плечами, потом для верности покачала головой.

– Вот видите? Риска нет, Фоден. Британцы не станут снова перекрывать сообщение. За последние семь лет войны все слишком много потеряли из-за эмбарго.

Из кармана изумрудного камзола, украшенного черным шитьем и блестящими серебряными пуговицами, старик вытащил сигару, тонкую скрутку табака, обрезал кончик, сунул в рот и принялся похлопывать себя по карманам.

– Твой план выглядит рискованным, Оуэн. Не будет ли огонька, сэр?

Ужин окончился. Свечи на столах догорели.

– Я раздобуду и принесу.

Проходя мимо кабинета Келлса, я увидела приоткрытую дверь. Послышались голоса: негромко разговаривали хозяин и еще пара джентльменов.

– Мистер ван ден Вельден,– сказал Келлс,– я руководствуюсь наблюдениями или попросту использую здравый смысл, как сказал бы американец Томас Пейн[29]: если мы издавна не привыкли считать что-либо плохим, оно и с виду становится будто бы правильным.

– Говорите так, словно выступаете против рабства, Келлс, – прогундосил чей-то голос.

– Полагаю, весьма любопытно, что американцы воюют за свободу. Католики желают освободиться от ограничений, которые англиканская церковь накладывает на их богослужения. Они поклоняются одному Богу, но подчиняются разным людям.

– Все куда хуже. Этому папе нельзя доверять.

– Американцы сказали бы то же самое о короле Георге, – воздел палец Келлс. – Так вот о чем я. Никто из богослужителей не хочет попасть в рабство или позволить рабам самим распоряжаться собой. Знаете, как они называют вольную грамоту? Выкуп. Вы платите выкуп, чтобы освободить невольника или взятого под стражу.

Заглянув в щелочку, я увидела, как Келлс предлагает бренди мистеру ван ден Вельдену, человеку с шершавым, как у игуаны, носом.

Ван ден Вельден, мужчина в высоком напудренном парике, под которым наверняка чесалось, наклонился и взял бокал.