Королева пламени

Политаи собрались вокруг Плетельщика. Тот тихо, но веско что-то объяснял им. Политаи выглядели необычно оживленными, перебивали, на лицах отчетливо отображались чувства: горе, гнев, отчаяние. Недавно освобожденные стояли по краям толпы, озадаченно хмурились, но не отходили от собратьев. Френтис говорил, что с политаями всегда так. Они не переносят одиночества, но и компании тех, кто не политаи.

Глядя на них, Ваэлин задумался, на самом ли деле Плетельщик освободил их — и что они теперь такое.

Они спорили больше часа. Наконец Плетельщик призвал закончить обсуждение, и политаи разошлись по своим домам. Арисаи вырезали почти все население района, осталось множество пустых жилищ, но политаи предпочитали жить по дюжине в одном доме.

Когда Плетельщик уселся на скамью рядом с Ваэлином, тот сказал:

— Они не кажутся довольными жизнью.

— Они знают, что еще много их собратьев остается в рабстве. Освободить их всех стало для политаев священной миссией.

— Королева поклялась завершить ее.

— Но без меня, — отрезал Плетельщик.

— Ее суждение здраво.

— И я не стану оспаривать его. Дар Союзника ужасен.

Глядя на широкие крепкие плечи Плетельщика, Ваэлин подумал, что видит самое могущественное существо в мире. Но лицо целителя оставалось столь же открытым и добродушным, как обычно. Это утешало.

— А ты воспользовался этим Даром хоть раз?

— Нет. Но я ощущаю его. Он будто кипящее озеро во мне.

— А Дар Эрлина? — спросил Ваэлин.

— Время покажет. А что королева приготовила для меня в Королевстве?

— Война опустошила много земель и поместий. Выбирай какое угодно.

— Воистину честь — выбрать собственную тюрьму, — сказал Плетельщик.

Ваэлин смолчал, не желая произносить чужую ложь. Вместо того он сообщил:

— Корабль отплывает с утренним приливом.

Затем Ваэлин встал и протянул руку. Плетельщик удивленно уставился на нее. После случившегося на арене немногие рисковали заговорить с ним — и никто не осмеливался коснуться.

— Меня этот корабль не застанет, — пожав протянутую руку, с приязнью и благодарностью проговорил Плетельщик. — И, как я вижу, ты это понял и потому явился один, а не со стражей, чтобы добиться исполнения королевского приказа.

Ваэлин напоследок крепче сжал его руку и спросил:

— А куда ты хочешь направиться?

— Есть еще в мире пара уголков, куда не добрался Эрлин. А мне хочется самому услышать песню Нефритовой принцессы.

— Тебе досталась память Эрлина?

— В некотором смысле — да. Мне досталось много его знания, но не того, как он добывал это знание. С годами память уходит.

— Значит, тебе досталось и знание Союзника? — спросил Ваэлин.

— Больше, чем мне хотелось бы, — помрачнев, ответил Плетельщик.

— Он говорил про волка. Я хотел бы знать, что это значит.

— Он имел в виду, что, в общем… мне трудно выразить словами, но я попробую так: есть причина тому, что ты отпускаешь меня. Союзник хотел сказать, что мы все, какими бы мы Дарами и талантами ни владели, всего лишь маленькие яркие огоньки на этой земле. Но разница в том, что я согласился это принять, а он нет.

Он встал и пошел к дому, который занимал вместе с политаями, остановился в дверях, обернулся.

— Пожалуйста, передай королеве мои наилучшие пожелания. И пусть она задумается как следует, когда будет решать, посылать ли убийц вслед за мной.

Ваэлин глядел на Риву с бака утреннего корабля. Не требовалось песни, чтобы понять, что происходит. Рива прощалась с Лиезой. Когда та вернулась к своему месту подле королевы, было видно: еще немного, и заплачет навзрыд. Рива раскланялась и взошла на борт. За ней по пятам следовал высокий гвардеец. Собравшаяся в гавани королевская гвардия отсалютовала оружием и рявкнула так, что над портом раскатилось гулкое эхо.

— Брат, а ей салютуют громче, чем тебе, — усмехнувшись, заметил Норта.

— Думаю, она это заслужила.

— Мой сброд даже не явился попрощаться со мной. Наверное, до сих пор грызутся над списком самых важных и справедливых требований к королеве.

— Справедливых требований?!

— Ну да. Они хотят назначать своих офицеров, запретить поместное землевладение и выбирать советника королевы. Советника королевы, вообрази себе. Вера, спаси нас от тех, кого мы освободили.

Когда корабль покидал порт сквозь узкий проход между молами, Ваэлин подошел к Риве, стоявшей на юте. На причалах толпились люди, кричали. Ваэлин не мог разобрать слов, но Рива кое-что улавливала.

— Ливелла возродилась, — глядя на летящие вслед кораблю цветы, пробормотала она. — Быть может, Варулек все-таки получит своих богов.

— Варулек? — переспросил Ваэлин.

— Это мертвец, слуга мертвых богов, — пояснила Рива.

Она проводила взглядом ликующую толпу. Корабль выскользнул в залив, капитан приказал поднять паруса и держать на запад, к океану.

— Недавно многие из них вопили, желая моей смерти на арене. Теперь они безумно рады моему спасению.

— Не они одни, — заметил Ваэлин и посмотрел на стоящего неподалеку молодого стражника, не спускающего взгляда с Благословенной госпожи. — Похоже, ты обзавелась личным Илтисом.