Королева пламени

Лирна снова посмотрела на зимоцвет и подавила желание сорвать его. Со временем нужно будет разбить здесь новый сад, но уже без стен. Лирна встала, посмотрела Давоке в глаза и заговорила на церемонном лонакском:

— Служительница Горы, мне нужно твое копье. Поднимешь ли ты его ради меня? Подумай же, прежде чем ответить, ибо дорога далека и ты можешь не вернуться под Гору.

— Сестра, мое копье — твое, и сейчас, и всегда, — без колебаний ответила Давока.

Лирна поблагодарила, подозвала Илтиса и Бентена.

— Тогда познакомься со своими братьями. И попытайся не убить лорда Илтиса. Он иногда не очень сдержан.

Карлин Аль-Джервин попытался выпрямиться, насколько ему позволял искривленный позвоночник. Лирна помнила его жизнерадостным круглопузым толстяком с сияющей плешью. Лорд Карлин не страдал раболепием, как многие его собратья по благородству, и не любил оставаться при дворе дольше, чем того требовали дела. Однако рабство и тяжелый труд лишили его и брюшка, и радости. Щеки впали, ввалились глаза, но королевский взгляд Карлин встретил твердо и с достоинством. Его дочь была не так привычна ко двору, переминалась с ноги на ногу, стоя перед троном на изрядном расстоянии от отца. Госпожа Иллиан явилась в одежде охотника: штанах из оленьей шкуры, легкой хлопковой блузе в зеленых и коричневых пятнах, чтобы маскироваться в лесу, — а волосы ее были подстрижены так, чтобы не падали на глаза. Один кинжал торчал в ножнах на щиколотке, второй — на запястье. Но, несмотря на боевое оружие и одежду, госпожа Иллиан казалась совсем ребенком. Она ежилась под взглядами, старалась не смотреть отцу в глаза. За ней стояли брат командор Соллис и Давока. А за лордом Карлином не стоял никто.

Лирна быстро избавилась от кричащей пошлости, водруженной Дарнелом вместо трона, поставила для себя простое кресло с прямой спинкой, найденное в уцелевшем купеческом доме. И теперь наслаждалась объемом подушек под королевским задом. Лирна уже четыре часа слушала просителей и до глубины души поразилась мелочности и недалекой злобе людей, которым посчастливилось пережить страшное нашествие. Люди жаловались на вороватых соседей, уже сгинувших без следа, хотели вернуть собственность, уже превратившуюся в пепел, просили возвратить статус лорда, и прочее, и прочее. Вся эта ерунда только отбирала терпение и силы королевы. Но не все просьбы были мелочными, не все проблемы — легко решаемыми.

— Брат Соллис, вы должны признать, что аргументы лорда Аль-Джервина имеют под собой почву, — заметила королева. — Это все крайне необычно.

— Ваше величество, простите меня, но я сомневаюсь, что теперь в Королевстве хоть что-нибудь можно назвать обычным, — с характерной скрипучей хрипотцой сказал брат Соллис.

— Мои знания о Шестом ордене едва ли велики, но, как мне кажется, за всю историю в его рядах не было женщин. И разве рекрутов не набирают в более раннем возрасте? Обстоятельства иногда вынуждают нас пренебречь традицией, но теперь мы говорим о весьма радикальном шаге.

— Ваше величество, правила ордена позволяют набирать рекрутов старшего возраста. Например, брат Ренсиаль до прихода к нам был капитаном Королевской конницы. Что же касается пола госпожи Иллиан, так война дала много примеров в пользу того, что уложения, касающиеся женщин, нуждаются в пересмотре.

— Ваше величество, неужели вы позволите пренебречь нашими законами? — вопросил лорд Аль-Джервин, снова уставившись на Иллиан. — Шестой орден не может отнять у человека дочь.

— Они не забирают меня силой! — запальчиво воскликнула Иллиан, но покраснела и потупилась. — Ваше величество, я прошу прощения…

— Госпожа Иллиан, вы действительно хотите вступить в Шестой орден?

Девушка вдохнула, посмотрела на королеву, ответила четко и ясно:

— Да, ваше величество.

— Вопреки возражениям отца? Его вполне обоснованным опасениям за вашу безопасность?

Иллиан печально посмотрела на отца и негромко проговорила:

— Ваше величество, я люблю своего отца. Я долго считала его мертвым. Обнаружить его живым в освобожденном городе — это настоящее радостное чудо для меня. Но я уже не та дочь, которую он потерял, и не могу стать прежней. Война сделала меня другой, привела к тому, что, как я искренне верю, и предназначили для меня Ушедшие.

— Да она же дитя! — побагровев, воскликнул Аль-Джервин. — По законам Королевства ее положение и возможности определяю я — вплоть до ее совершеннолетия!

Лирна посмотрела ему в глаза, он затрепетал, но не потупился, прошептал чуть слышно: «Ваше величество…»