Королева пламени

Новая Кетия горела. С ее тесных улиц поднимались высокие столбы дыма. Больше всего пожаров было у порта, откуда спешно уходили корабли. Все они очень низко сидели в воде. Один едва вышел за волнолом и перевернулся. По его омываемому волнами корпусу поползли крошечные, похожие на муравьев фигурки. Из южных ворот тянулась длинная вереница беженцев. В подзорную трубу Френтис разглядел, что большинство удирающих — растерянные и перепуганные, одетые в серое, согбенные под тяжестью домашней утвари, волочащие за собой воющих детей.

— Они могли хотя бы подождать, пока мы войдем в город, — проворчал Дергач.

— Одной битвой меньше, — заметил Френтис.

Его армия расположилась среди обширных руин на низком плато в миле к востоку от города. Тридцать Четвертый называл их остатками Старой Кетии, разрушенной века назад, в эпоху создания империи. Тридцать Четвертого с мастером Ренсиалем отправили утром на разведку. Вернулись они ближе к вечеру.

— Похоже, новости о нашей победе возымели странное действие, — рассказал Тридцать Четвертый. — Губернатор придумал истребить всех рабов, чтобы они не попали в наши руки. Но в городе вдвое больше рабов, чем свободных. Губернаторский план оказался, мягко говоря, неразумным. Восстание бушует уже три дня. Погибли тысячи, сбежало еще больше.

— Рабы держат город? — спросил Френтис.

— Лишь четверть его, — ответил Тридцать Четвертый и указал на район, задымленный сильнее остальных. — Но у них не хватает оружия, потери тяжелы. Мы пробрались к ним, встретились с их вождями. — Бывший раб улыбнулся. — Похоже, они наслышаны о Красном брате и с нетерпением ждут его.

— Одной битвой меньше, — пробормотал Дергач и встал.

На главной площади Новой Кетии на столбе висел труп с ногами, превратившимися в обгорелые головешки, с разодранным животом, с лицом, застывшим в гримасе боли. Несмотря на все увечья, Френтис узнал замученного. Варек говорил, что готов терпеть всевозможные мучения тысячу лет. Похоже, его не хватило и на час.

— Зачем с ним так поступили? — спросил Френтис.

Заместитель казначея Новой Кетии, тощий, одетый в черное, смертельно перепуганный и озадаченный тем, что еще жив, долго кашлял, прежде чем смог заговорить.

— Это приказ императрицы, — запинаясь, дрожащим голосом ответил он. — Приказ пришел еще до того, как бедняга вернулся.

«Ей не понравилось то, что он сказал мне», — разочарованно подумал Френтис.

Варек казался таким целеустремленным, было бы интересно посмотреть, куда заведет его жажда мести. А теперь он стал одним из тысяч трупов, усеявших город, раздувающихся на солнце и влекущих сонмища мух, жужжащих среди невыносимой вони.

Тысячи человеческих историй, оборванных в самом разгаре.

Чтобы взять город, потребовались сутки тяжелых боев. Френтис медленно, но неуклонно шел с пехотой к порту, Лекран с Ивельдой усилили выживших повстанцев. Драться пришлось за каждую улицу. Вольные мечники и горожане яростно обороняли оказавшиеся под угрозой родные очаги. Но воинов оказалось слишком мало, неумело и наспех сооруженные баррикады были плохой защитой. Френтис скоро освоил тактику захвата крыш и выкуривания защитников огнем сверху, в то время как атаковавшие в лоб разбирали баррикады. Уцелевшие захотели устроить что-то вроде последнего героического боя в порту. Несколько сотен воинов укрылись за составленными ящиками и бочками и упорно отказывались сдаваться. Покончили с ними освобожденные варитаи: просто опрокинули бочки и забили ошеломленных защитников.

То, что осталось от губернатора, привязали к основанию столба. В отличие от Варека, останки превратились в совершенно бесформенное месиво. До карьеры политика губернатор был военным и решил встретить смерть с оружием в руках, обороняясь вместе с преданными охранниками на ступеньках своего особняка. Попытка геройства обрекла губернатора. Собравшаяся для последней атаки огромная толпа рабов мгновенно смела противников, но не распалилась до такой степени, чтобы немедленно убить всех. Губернатора взяли живым. Френтис видел результаты губернаторской идеи истребить всех рабов в Новой Кетии и не стал мешать продолжительной изобретательной мести уцелевших.

— Императрица — чудовище, — вяло, но с проблеском отчаянной надежды проговорил заместитель казначея.

— Она воларка, — сказал Френтис. — Вы — единственный имперский чиновник, оставшийся в городе. Потому я требую от вас, чтобы вы стали связующим звеном между нами и выжившим свободным населением. Оно сейчас под охраной в порту. Сообщите им, что они — свободные подданные Объединенного Королевства и находятся под его защитой. Я лично гарантирую безопасность всем, кто не замешан в здешних зверствах. Но вся собственность переходит к Короне для покрытия издержек войны. По Королевскому слову запрещается рабство в этой провинции. Любой повинный в рабовладении подлежит немедленной казни.

С тем Дергач повел несчастного в порт.