Королева полтергейста

– Правда, дура же я! – встрепенулась Алка. – Ты же с дороги. Иди в ванную, а я пока на кухне сварганю что-нибудь. А вообще-то, – она взглянула на часы, – сейчас мама с Никитой придет, она нас и покормит.

… Когда Маша проснулась, было уже девять вечера. Алкина мама снова хлопотала на кухне. В комнате стоял полумрак. За окном шелестели тополя.

«Как здесь хорошо, – подумала Маша, – даже не ожидала, что могу так соскучиться по своему городишке…»

В дверь заглянула Алка и, увидев, что глаза Маши открыты, обрадованно воскликнула:

– Ну, слава Богу, проснулась! А я уже думала, будить придется. Вставай бегом, умывайся и одевайся. Мы идем к моим в общагу.

– Куда? – не поняла Маша.

– В общежитие, к моим одногруппникам.

– Зачем?

– Пьянствовать! – радостно сообщила Алка. – У мальчика одного день рождения сегодня.

– А как на меня смотреть будут, я же чужая?..

– «Чужая», ну ты скажешь! Да у нас в группе одни мужики. Для них симпатичную девчонку привести в компанию – лучший подарок.

И действительно, Алкины одногруппники выказывали Маше такую бездну внимания, что она очень скоро стала чувствовать себя среди них, как рыба в воде. Правда, где-то в глубине души по своему житейскому опыту она ощущала себя много старше всех этих ребят – своих одногодок, но все равно ей было приятно. Пили водку, пиво и какую-то жуткую «клюковку». Закусывали каким-то странным салатом и консервами. Гремела музыка.

После часа брожения, смены кавалеров и собеседников ситуация стабилизировалась: от Маши уже не отходил плечистый светловолосый юноша по имени Сережа, почувствовавший к себе ее особую благосклонность. Он действительно понравился ей. Не настолько, конечно, как казалось ему, но все же, когда он, танцуя, нагло и одновременно застенчиво попытался ее поцеловать, она не отстранилась. Только перед глазами ее при этом стояло совсем другое лицо.

Пить таким образом – по-студенчески – большими дозами, мешая напитки и практически без закуски, Маша привычки не имела. Отчего и напилась в зюзю. Проснувшись среди ночи в Алкиной постели, томясь от подступавшей к горлу дурноты, она тщетно пыталась вспомнить, что было потом. Помнила какие-то разговоры по поводу того, что кончается спиртное… Но потом оно откуда-то появилось. Помнила, как Алка и Сережа, поддерживая с двух сторон, усаживали ее в такси…

4.

– А теперь выкладывай все, – потребовала Алка, сев на стул перед кроватью.

– Что все? – лежа в постели, жалобно спросила Маша, мучимая абстинентным синдромом.

– Все, Мария, все, – продолжала наседать подруга, нахохлившись, как воробей. – И где ты была, если не в Питере, и чем занималась, и главное, откуда у тебя деньги? Ты хоть помнишь, что ты отчебучила вчера?

– Нет. А что я отчебучила?

– Когда стало нечего пить, парни решили скинуться. Стали собирать деньги – выворачивать карманы, у кого сотня, у кого две. И тут ты… – Она прервалась. – Ну что, вспомнила?

– Рассказывай, рассказывай, ничего я не помню, – нетерпеливо попросила Маша, хотя что-то она вспомнила: какое-то щемящее чувство жалости и братства и желание осчастливить…

– И тут ты начинаешь реветь так, что краска плывет по всему лицу и причитать: «Ребята, да какие же вы хорошие, как я всех вас люблю. Но как вы живете? У вас ведь совсем нет денег! Сейчас, сейчас…» И, открыв эту свою сумочку, начинаешь обходить всю нашу толпу и раздавать баксы – кому десять, кому пятьдесят, а кому и сто досталось. И ревешь при этом, как белуга.

Маша представила себе эту безобразную сцену и отвернулась носом к стене.

– А они? – спросила она в подушку.

– А они смотрят на деньги, ничего понять не могут. То ли протрезвели, то ли что, но веселье как-то притухло. Как в «Золотом теленке». Помнишь, там был момен похожий, когда Остап Бендер в поезде своим миллионом хвастался?

– Помню, – все так же мрачно отозвалась Маша. – Ну, и что дальше вчера было?

– Ну, тут я ввязалась, говорю, ребята, у Маши большое горе, у нее за бугром умер близкий человек. А это она только что получила наследство. А ты уже спала, тебя уже положили… Короче, деньги все вернули, запихали обратно в сумочку. Только немного взяли, сгоняли, купили пять бутылок водки.

– А, вот это помню.

– Еще бы… Да, а сколько у тебя всего денег было?

– Какая разница? Забери их себе.

– Слушай, – Алка наклонилась над ней и, взяв за плечи, повернула лицом, – как бы много денег у тебя ни было, все равно ты не миллионерша, как Остап…

– Миллионерша! Да! – Маша вырвалась и села на постели. – Ладно. Слушай. Я расскажу тебе.

… – Все сходится, – выдержав паузу после Машиного рассказа, подытожила Алка. – И деньги, и той случай на химии, над которым я долго потом ломала голову, и мобильник у тебя, как у новой русской…

Маша дотянулась до тумбочки, взяла с нее сумочку и достала сотовый, сама не зная зачем. Да и вообще, зачем он ей нужен тут?