Королева Семи Палачей

– Загоны для животных, – зловеще прошипел призрак.

Сайко не сразу понял, о чем, собственно, идет речь. Но после непродолжительной паузы пришел к выводу: загоны для животных – не что иное, как проклятый зоопарк.

– Мне очень жаль, но если вы имеете в виду зоопарк, то я уже отдал права котообразному джентльмену.

– Это был один из семи палачей. – Воздух рядом с призраком сгустился в некое подобие мутного зеркала, в глубине которого можно было увидеть зловещего монстра. – Самый молодой и нетерпеливый – способен освежевать тушу за пару недель. Но ты ему не достанешься. Даже не надейся.

Перспектива освежевания туши за пару недель не вселяла радужных надежд на будущее. Тем более что под тушей подразумевалось тело, принадлежащее Сайко.

«Бесцветный человек с повадками кота по крайней мере не пугал меня двухнедельными пытками, – затравленно подумал любитель зоопарков. – А здесь налицо ничем не прикрытая угроза, которую наверняка осуществят, несмотря на всех Утешителей, вместе взятых».

– Полагаю, ваши загоны для животных будут выгодно отличаться от зоопарка котообразного джентльмена, – с фальшиво-наигранной радостью воскликнул Сайко. – Давайте скорее подпишем бумаги – и вы отправитесь к королеве с моими самыми наилучшими пожеланиями. А также выражением искреннего восхищения по поводу ее великолепных палачей.

Очередная пара пергаментов трансформировалась прямо из воздуха перед лицом делового партнера.

– Подпись и число? – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

– Да.

– Могу я воспользоваться кровью своего телохранителя? – Рука молодого человека указала в сторону распластанного на полу тела.

– Нет.

– Очень жаль, – совершенно искренне вздохнул Сайко, после чего не раздумывая проткнул острым пером свой палец и, выдавив пару капель крови, быстро расписался в указанном месте.

– Это все? Или будут еще какие-нибудь пожелания?

– Последний вопрос – что за человек приходил сюда?

«Путать он прекрасно умеет, а выражает свои мысли, словно тупоголовый фермер», – недовольно подумал Сайко, однако счел за лучшее не злить очередного гостя и ответил правду:

– Первый раз в жизни его видел. Он не представился, но после того, как мой телохранитель проткнул его шею стилетом, продолжал отлично себя чувствовать. Мило поддерживал беседу и даже вежливо попрощался напоследок. Вот, кажется, и все. Ах да, он чем-то походил на большого кота. Хотя, может быть, мне просто померещилось с пьяных глаз. Это все или будут еще вопросы?

Но призрак узнал и получил все, что хотел, поэтому счел свою миссию выполненной. Он даже не потрудился попрощаться, растаяв в воздухе так же неожиданно, как и появился.

– Уф… – с облегчением вздохнул Сайко, вытирая пот с лица шелковым покрывалом. – Кажется, от всех сумасшедших благополучно отбился, теперь можно наконец-то расслабиться и подумать о предстоящем банкете.

Но ни расслабиться, ни тем более подумать о банкете ему не удалось. Потому что первые двое посетителей были только началом вереницы гостей-бизнесменов, заинтересованных в том, чтобы подписать контракт на постройку удивительного зоопарка.

Глава 8

Мио считал свою крепость практически неприступной и волновался из-за одного-единственного слабого места – ворот. Именно поэтому термин «неприступная крепость» был дипломатично заменен сумасшедшим хозяином на менее благозвучное – «практически неприступная». Но какие бы термины ни употреблялись в отношении этой массивной конструкции, ворота оставались самым слабым звеном, способным в конечном итоге привести к сдаче родового гнезда Мио.

Похитив Ранвельтильскую девственницу, безумный колдун отдавал себе отчет в том, что счастливые обладатели (точнее будет сказать – могущественные покровители) «невинного создания» так просто это дело не оставят. Начнутся угрозы и провокации, целью которых будет очернить светлый облик возвышенного и прекрасного волшебника (Мио Четвертого) в глазах прогрессивной общественности.

И что характерно – хозяин «практически неприступной крепости» как в воду глядел. Начались открытые провокации, явное подстрекательство, бессовестное очернение и прочие грязные методы, свойственные нечистоплотным правителям, одурманивающим народ патокой сладкой лжи, льющейся из грязных уст.

Вообще-то простому трудовому народу было совершенно безразлично, у кого именно находится «невинное создание». Темные массы не понимали, в чем, собственно, заключается уникальность этой девственницы, когда кругом полным-полно юных красавиц, в силу возраста или каких-то иных причин не познавших радостей секса. Причем подавляющее большинство этих девиц (за исключением старых дев) выглядели намного свежее и привлекательнее, чем изрядно потрепанная жизнью ранвельтильская барышня.

Но неустанная пропаганда истинной церкви (в каждом измерении была своя «истинная церковь») плюс грамотный пиар, помноженный на грязные слухи, в конечном итоге сделали свое черное дело. В общественном сознании окрепла и пустила глубокие корни мысль, что нельзя вот так за здорово живешь отдавать чистое создание в лапы отвратительного извращенца.