Королева шансона

Может, это ее и взбесило? Может, она потому и схватилась за нож? Но если так, то не Завьялов в этом виноват. Это в Алле взыграла ей гадючья суть, и, скорее всего, Костя совершал большую ошибку, выгораживая ее…

Тесть ушел, а на Костю вдруг напала нервная дрожь. Сознание помутилось, на лбу выступила испарина, поднялась температура.

А чуть позже в палату вошла Алла. Белый халат на ней, на голове шапочка с черным крестом. Красным должен был быть крест, а он почему-то черный, и еще гадюка на нем с раскрытой пастью — шипит, извивается. И нож у нее в руке, который она держала, как будто это был шприц.

Она изогнула губы в змеиной улыбке и попросила заголить ягодицу, будто собираясь сделать укол. Но Костя знал, что сейчас она всадит ему нож в сердце, поэтому схватил ее за руки.

Она извивалась, как схваченная за горло змея, ругалась, требуя отпустить ее, но на помощь не звала.

Помощь пришла сама по себе. В палату вдруг ворвались двое мужчин, схватили Аллу и куда-то повели… Только это не Алла была, а какая-то другая женщина.

Но, как вскоре выяснилось, Костя не зря принял эту женщину за подлую и коварную Аллу. Это была купленная медсестра, которая собиралась вколоть ему лошадиную дозу инсулина. И она бы сделала это, если бы Костя не схватил ее за руки, не удержал. Этим он выиграл время, которого не хватило оперативникам.

Оказывается, по благословению Завьялова Алексей Греков попал в оперативную разработку, и это дало свой результат. Хоть и с небольшим опозданием, но милиция узнала о готовящемся покушении, были приняты меры. Да и Костя, оказывается, не оплошал. Как будто само Провидение заставило его увидеть Аллу в подкупленной медсестре, разглядеть в ней знакомую подлую и коварную суть убийцы…

Глава 25

Суд на воле заседает, а здесь, в тюремной зоне, — сходится. Потому что это не обыкновенный суд, а воровской. Сход, суд, приговор.

— Твое счастье, Кустарь, что ты сам объявился… — Шепелявя, проговорил вор Андерсон.

У Андерсона и авторитет реальный, и гладиаторы — конкретные, да и сам по себе он очень опасен. Законным ворам не полагается убивать своими руками, но ведь может возникнуть момент, когда за оскорбление требуется спросить быстро и в полной мере. А у Андерсона, говорят, заточка в рукаве, ему стоит взмахнуть рукой, и клинок готов к бою. И удар у него быстрый, жалящий, смертельный. К тому же никто не знает, в каком рукаве у него заточка на этот раз. Он ведь как с правой руки мог ударить, так и с левой.

Впрочем, Миша смеяться над его шепелявостью не собирался. И опасно это, и, вообще, не до смеха ему сейчас. Быть бы живу, как говорится.

А если его приговорят к смерти, то не Андерсона надо бояться. Вор точно не будет приводить приговор в исполнение, для этого есть «палачи». Один из них стоял за спиной у Миши. Мощный «бык», руки у него сильные, тренированные. Одно только слово, и Мише просто свернут голову. А завтра утром начальник оперативной части узнает, что заключенный Кустарев ночью упал со второго яруса и свернул себе шею. Поверит Шелепов, что Миша сам свалился с «пальмы», или нет, дело десятое и покойникам не интересное…

— Если бы мы сами насчет Яремы пробили, ты бы, Кустарь, не отвертелся. А так у тебя есть реальный шанс. Пол-«лимона» баксов ты отстегиваешь родным Яремы, а «лимон» — чисто на воровской «общак». Сделаешь — живи. Нет — умирать будешь долго и мучительно. Какие вопросы? — Андерсон улыбался вроде как добродушно, но во взгляде ледяная космическая пустота.

Миша не робкого десятка, но все-таки поползли у него мурашки по коже.

— Сам я ничего не смогу сделать, возможностей нет. Но я нарисую банковские реквизиты, открою пароль.

Не должен Миша этого делать, но, увы, другого выхода у него не было. Слишком крутой оказалась зона, куда он попал. Целых четыре законных вора мотали здесь срок, и знатных жуликов наряду с «положенцами» хватало. Скорее он сам зависнет, чем сможет прокинуть воровскую братию через это дело. Нереально прокинуть…

Как это ни смешно, но никто из воровского суда не знал Ярему лично. Никому из них и дела до него нет, но закон требовал спросить с убийцы коронованного вора, поэтому они готовы превозносить Ярему. И превозносят — честный вор, уважаемый бродяга, все такое прочее. И попробуй скажи, что это не так. Попробуй скажи, что все это дешевый фарс, за которым стоит «золотой телец». За полтора «зеленых лимона» они слепят святую икону хоть с самого черта… Так это или нет, но Миша их всех здесь ненавидел. И будь его воля… Но не было здесь его воли, поэтому приходилось жертвовать деньгами. Своими деньгами!

— А от тебя больше ничего и не требуется, — усмехнулся Крюк.

— Я даю вам реквизиты, и вы снимаете деньги? — спросил Миша.

— И твое счастье, если мы сможем их снять.

— Ну, снять вы их сможете. Но это будет непросто. На Кипр надо людей посылать, доставку наличности организовывать.

— Я же говорю, это не твоя забота.