Королева Солнца: Аварийная планета

И без предупреждения он услышал оттуда их обоих – Рипа и Дэйна. Говорил Рип, – по крайней мере, Али «слышал» его голос будто из-под воды. И тут, раньше, чем сознание успело это отбросить, разум, быстрый, как нервный синапс, метнулся и обнаружил Джаспера в собственном хозяйстве Али, в машинном отделении.

Али охватил голову руками, будто стараясь удержать мозг на месте. Вот так и ощущалась эта проклятая пси-связь – будто мозги вытекают наружу. Нет, будто растворился череп и мозги смешались с мозгами трех остальных, и сама личность Али ускользает, размазывается между головами Рипа, Джаспера и Дэйна.

Его охватила неожиданная и сильная злость. Почему он? Единственное, чему Али доверял, на что полагался, была его собственная личность. Он потерял все – семью, друзей, дом – в Войне в кратерах и с тех пор научился не сближаться ни с кем, потому что слишком легко люди уходили, или их переводили, или они заболевали. Или погибали. Богатства приходят и уходят – волнами удачи. Это все не важно. Он привык к мимолетности материальных приобретений и потерь, которые сокрушали других, а он оставался цел.

А это… это проклятие не уходило, и Али никуда не мог уйти сам, чтобы от него избавиться. И – он скрипнул зубами – ничего нет хуже вторжения в личность. Он это знал, потому что в один из коротких, но бурных периодов жизни сам таким образом бросал вызов судьбе.

Почему он видит и слышит других так ясно, а Торсон нет?

– Башка каменная, – буркнул про себя Али, натягивая чистую форму.

Только он знал, что это неправда. Викинг выглядел бесстрастным, как скала, и на все события реагировал с невозмутимостью, говорящей об отсутствии эмоций, но это была ложь, и Камил знал, что это ложь.

А Рип? Али с Шенноном дружили с тех пор, как Али пришел на «Королеву Солнца» – злой и обидчивый стажер с очень плохим послужным списком. Рип его принял с тем же спокойным дружелюбием, с которым принимал всю Вселенную. То было продуманное спокойствие, указывающее на сбалансированность внутреннего гироскопа, как впоследствии выяснил Али, потому что он, конечно же, проверял границы невозмутимости Рипа. Так он поступал с каждым, кому хотел бы впоследствии доверять. Спокойствие Рипа не было слепым, пассивным спокойствием последователя – он был прирожденным лидером.

Именно Рип хотел поэкспериментировать с их проклятием – и он же, по иронии судьбы, оказался меньше всего им поражен.

Если не считать Джаспера. Трудно было сказать, сколько он чувствует, ведь его манера поведения не менялась. Али прошелся расческой по волосам, думая о Джаспере. О нем очень легко забыть, потому что он маленький, скромный, держится с вежливостью венерианского колониста в третьем поколении. На собраниях в кают-компании Джаспер говорил редко и всегда по существу, а в свободное время почти не выходил из каюты. Казалось, для счастья ему вполне достаточно сидеть у себя, слушать музыкальные записи сотни миров и вырезать затейливые статуэтки из странного синевато-зеленого дерева, которое он выписывает с родины. Выписывает. Сам туда не возвращается.

Али не был ни в одной из венерианских колоний. Один его друг как-то с восторгом говорил, что там можно уронить бумажник со сбережениями всей жизни в чипах на предъявителя – на самой оживленной улице колонии, а через неделю прийти и найти его на том же месте. А если его там не будет, то пойти в ближайшее бюро находок, и там тебе этот бумажник отдадут. Друг Али рассказывал об этом взахлеб, но у Али мурашки побежали по коже. Каким жестким контролем создано такое общество? Али вдруг подумал, что Джаспер никогда не говорил о своей родине – ни плохого, ни хорошего. Но он не возвращался навестить родные места, даже когда у них было разрешение на вход в Солнечную систему.

Насколько же сильна его пси-связь с Джаспером и что думает по этому поводу сам Джаспер? Другие согласились это не обсуждать. Значит, Джаспер ничего не скажет, даже если он читает мысли Али прямо сейчас.

С гримасой отвращения Али решил, что слишком долго уже себя жалеет. Пора зайти к врачу и взять какое-нибудь лекарство… но Тау вновь примется объяснять, как важно для науки исследовать этот идиотизм, чего Али решительно не хотелось слушать.

Так что осталось только пойти в рубку и узнать, что там делается. В конце концов, чем он больше будет занят, тем меньше станет предаваться мыслям о своей напасти.

Дэйн и Рип сидели у связи. Оба они подняли глаза, когда он вошел. Темные глаза Рипа глядели устало, воротник был расстегнут – редкая для него небрежность, и это говорило, как много уже периодов отдыха он сократил или пропустил полностью.

– Что нового? – спросил Али, падая в пустое кресло астрогатора.

– Ничего, – угрюмо ответил Дэйн.

– Они не могут ответить на ваши вопросы или просто не отвечают?

– Неясно, – сказал Рип, потирая глаз. – Пока что не отвечают. Мы пробовали все каналы, пробовали разные вопросы. Квантовые сенсоры говорят, что наши сообщения приняты, но они не отвечают. Дэйн даже нашел несколько слов их языка, и мы попробовали их передать. Ничего.