Королева Солнца

Хатканец приветствовал Дэйна плавным кивком головы, а затем удивленно посмотрел на пол. Помахивая хвостом и громко мурлыча, Синдбад выражал гостю свою необычайно горячую симпатию. Лесничий опустился на одно колено и подставил руку для изучающего обнюхивания Синдбада. Потом кот боднул головой эту черную ладонь и игриво прикоснулся к ней лапой со спрятанными когтями.

— Земная кошка! Ведь она львиной породы?

— Весьма отдаленное сходство, — пояснил капитан. — К Синдбаду нужно добавить слишком много плоти, чтобы выдвинуть его в класс львов.

— Мы знаем только старые сказки, — слова Азаки прозвучали почти задумчиво, в то время как кот прыгнул ему на колени и провел когтями по замку его нагрудных ремней. — Но мне не верится, что львы были так дружны с моими предками.

Дэйн хотел убрать кота, но хатканец поднялся вместе с Синдбадом, все еще громко мурлыкающим и отдыхающим на его локте. С мягкостью, сменившей выражение высокомерия на его лице, лесничий улыбался.

— Не привозите его на Хатку, или вы не получите его обратно. Мои соотечественники просто не позволят его увезти. — Он нежно погладил Синдбаду подбородок, и кот вытянул шею, полузакрыв от удовольствия желтые глаза. — А тебе, значит, это приятно, маленький лев?

— Торсон! — Капитан повернулся к Дэйну. — Рапорт на моем столе был последним от «Комбайна»?

— Да, — ответил Дэйн, — и нет оснований считать, что «Ровер» приземлится здесь раньше указанной даты.

— Видите, капитан, судьба нам покровительствует. — Азаки сел, все еще держа кота. — У вас есть два десятка дней. Четыре дня пути на моем крейсере, четыре — возвращение сюда, а остальные — на изучение заповедника. Мы не можем рассчитывать на большее везение, так как я не знаю, когда вновь пересекутся наши пути. При нормальном ходе событий я не появлюсь на Эхо еще целый год, а возможно, и больше. Кроме того… — Он поколебался, а затем обратился к Тау: — Капитан Джелико сообщил мне, что вы изучали искусство магии во многих мирах.

— Это так.

— Верите ли вы тогда, что магия — реальная сила? Или считаете, что это только суеверие примитивных народов, придумывающих демонов, чтобы завывать молитвы, когда на них падает черная тень?

— Кое-что из той магии, что я видел, просто фокусы, кое-что основано на внутреннем знании людей и их судеб. Это знание проницательный лекарь-колдун может использовать себе на пользу. Все же всегда остается, — Тау опустил кружку, — небольшое количество случаев, для которых мы пока не можем найти какого-либо логического объяснения…

— А я верю, — прервал его Азаки, — что также верно и то, что раса от рождения предрасположена к магии. И поэтому любой человек такой расы может быть особенно подвержен действию магии…

Это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос, но Тау ответил:

— Совершенно верно. Дамориец, например, может быть, «знает» до смерти. Я был свидетелем такого случая. Но на землянина или другого инопланетянина то же самое внушение не окажет никакого влияния.

— Те, кто заселил Хатку, привезли магию с собой, — сказал Азаки, и пальцы главного лесничего все еще успокаювающе двигались по челюсти и горлу Синдбада, но голос его стал холоден. Он казался наиболее холодным предметом в тесном пространстве кают-компании.

— Да, — согласился Тау, — ее сильно развитую форму.

— Возможно, даже более сильно развитую, чем вы, врач, можете себе представить. — Это было сказано с оттенком ледяной ярости. — Думаю, что ее теперешняя форма, ее проявление — смерть от зверя, не являющегося зверем, — могли бы заслужить вашего детального изучения.

— Почему? — резко спросил Тау.

— Потому что это убивающая магия и она успешно используется для устрашения важнейших людей нашего мира. Людей, в которых мы очень нуждаемся. Если в направленной против нас темной силе есть слабое место, мы должны узнать это, и поскорее.

— Нас пригласили посетить Хатку, — объяснил остальное Джелико. — Там мы в качестве личных гостей главного лесничего Азаки должны будем обследовать новую охотничью область.

Дэйн с трудом подавил вздох огромного изумления. Права на посещение Хатки тщательно охранялись, они были слишком важны для ее собственников, чтобы ими пренебрегать. Все они жили на доходы от годовой ренты, но лесничие, благодаря своему положению, могли приглашать из других миров ученых или людей, занимающих такое же положение, как и они. Но чтобы такая возможность была предоставлена вольным торговцам — это почти невероятно. Удивление Дэйна легко было заметить, и это удивление разделял и Тау. Это вызвало улыбку главного лесничего.