Королева сыска

«Значит, оно, мое занятие, — от лукавого? — спрашивала себя Гюрза. Да, скорей всего, да. Вот оборотная сторона нашей профессии. Темная сторона Луны. А мое одиночество, то, что у меня нет семьи, — наверное, это кара. Расплата за то, что я вскрываю душу человека, точно консервную банку… Но куда же деться? Без этого в нашем деле никак нельзя — разве что выбивать показания дубинкой и сапогами… Хотя — тоже не выход. — Гюрза поморщилась. — Ну и характер у меня!

Только что чуть ли не оргазм испытывала — и вдруг в депрессию впадаю. Правильно кто-то сказал: после коитуса всяка тварь печальна. Только, по-моему, это речь про тварь мужского пола… Вот и все, наша беседа окончена. Шахматисты, говорят, теряют за партию до двух килограммов веса. Интересно, сколько — и чего — теряю я за такой вот допрос? Ну, где там Виктор?»

Глава 4

3.12.99, утро

«Клиент» посиживал на третьем этаже офиса — окна выходили на улицу Разъезжую — и не ведал о том, что его «Форд», стоявший внизу, угоняют. Он беззаботно разговаривал по телефону, одновременно перекидывая на экране компьютера электронный мячик через электронную же сетку и не знал, что уповать сейчас может только на счастливый случай, на «вдруг», которое, возможно, спугнет угонщиков. Скажем, если Тенгизу, дежурившему неподалеку в машине прикрытия, что-то покажется подозрительным и он даст отбой. Или Заза, расположивший вторую машину прикрытия у поворота с Правды на Разъезжую, что-то заметит, известит Тенгиза, а тот даст отбой. Или, скажем, если девушка, которую владелец «Форда» подвозит домой, раньше запланированного вернется из налоговой, увидит незнакомца в машине приятеля и успеет поднять кипиш до того, как Леха, прогуливающийся перед зданием с букетом роз, подбежит к ней и приставит заточку к ее дрожащему телу.

Но пока все шло хорошо. Для угонщиков, разумеется.

Мужчина в очках с тонкой оправой уже сидел на водительском сиденье «Форда», уже вставил выточенный им вчера ключ зажигания в замок и теперь доставал из кейса кусачки. Достав, нагнулся к педалям и улыбнулся, радуясь своей догадливости: именно этого он и ожидал от владельца «Форда», похожего, по его мнению, на «халдея», внезапно выбившегося в метрдотели, педали тормоза и сцепления были опутаны цепями с наручниками.

Подобравшись под новехонькие блестящие цепи кусачками, мужчина в очках последовательно разобрался с обеими педалями. Потом швырнул под соседнее сиденье ампутированное железо — неразомкнутые наручники и площадки под подошвы.

На обрубках педалей он доедет не то что до базы, а и до Москвы. Долго, конечно, слишком долго пришлось возиться с этими кандалами… Не любил он, когда угон занимает больше трех-четырех минут, начинал прогрессирующе нервничать. Но теперь все, можно ехать.

Вот сейчас бы «клиенту» в офисе прогуляться до окна, раздвинуть жалюзи, поискать теплым взглядом ненаглядного «фордушку». И увидеть, как он, ненаглядный, катит с места парковки под управлением чужого мужика. Тогда, наверное, «клиент» бросился бы к двери и рванул вниз, перескакивая через три ступеньки. «02», милиция, крик о помощи — все это потом, сперва самому прибежать на место преступления. Так обычно люди поступают. Хозяин «Форда», может, еще и успел бы увидеть, как его любимец поворачивает за угол в конце улицы. Но вот вовремя позвонить по «02» ему бы не дали. Леха (для того его и держат) при таком повороте дела должен был отключить «клиента». И чем «на дольше» — тем лучше.

Разумеется, маршрут доставки был отработан заранее. Разумеется, механизм определения — ведут ли угнанную машину «мусора» или нет? — тоже был отработан. Тенгиз и Заза на своих машинах держались вблизи «Форда» отставали, догоняли, обгоняли, пропускали мимо, чуть притормаживая у обочины. Если б их что-то насторожило, сразу вышли бы в эфир — у мужчины, сидевшего за рулем «Форда», лежала в кармане рация, настроенная на прием. Но пока все проходило, как обычно проходило, гладко и без помех. «Легковуха», еще не заявленная в угон, самым примерным образом катила в общем потоке, и претензий к ней у гибэдэдэшников не возникало…

* * *

И снова запах бензина; от него, от этого зловония, у Гюрзы заныл лицевой нерв — не выносила она столь резких ароматов. Ей захотелось прислониться к холодному лобовому стеклу, за которым, окропляемая с небес клочковатой мокро-белой дрянью, проносилась параллельным и встречным курсами дорожная жизнь — сигналы, гудки, грохот и визг тормозов, а также зеленые, красные и желтые вспышки светофоров. А на заднем сиденье коротали время за трепом Виктор и сержанты.

— Мы решили его брать. Звоним в дверь, не открывают…

Перед глазами Гюрзы елозили по стеклу неутомимые «дворники», раскачивались в монотонно-усыпляющем однообразии, точно руки гипнотизера перед лицом пациента. Мозги с недосыпания были словно ватные, веки же становились все тяжелей и, наконец, упали, как театральный занавес, однако в ушах еще звучало:

-..А он один с тремя бабами барахтается в койке, ну, думаем, по…