Королева сыска

Ей было тогда… ох, как немного же ей было тогда, когда она носила еще звание лейтенанта милиции, короткую юбку по моде тех лет и длинные волосы. И отправили ее с коллегой-опером в служебную командировку в псковский город Остров.

С единственным заданием — привезти в Ленинград девочку-воровку. На Варшавском вокзале коллега-опер отошел на время, а девчонка (она была без наручников) захотела пирожков и попросила разрешения сходить за ними. И она не смогла отказать девочке. Те двадцать минут, что девочка ходила за пирожками, показались двадцатью часами.

Если бы напарник узнал, что она отпустила малолетнюю воровку, он просто не понял бы этого психологического изыска. Ее бы уволили — и на карьере можно было бы ставить крест. Девочка вернулась на несколько секунд раньше напарника. Но больше милиционер Юмашева таких ошибок не делала.

А если бы тогда все закончилось по-другому, тогда и не пришлось, глядишь, через двадцать лет в Псков ехать, тюрьму навещать. Не пришлось бы вернуться из Пскова усталой и довольной.

Еще утром она ни в какой Псков не собиралась.

Не смогла бы и отдаленно предположить, зачем ей может понадобиться по собственной воле садиться на поезд до Пскова, отходящий в ночь. Уж точно не для того, чтобы полюбоваться церквями и рекой Великой. Рабочий день выдался до зубовного нытья заурядным. Взрыва безнравственности в городе не произошло, и обстановка позволяла ей поразмыслить о прочитанном накануне. А накануне она ознакомилась с информацией по Осману. Информация переходила в мозг, утомленный после тяжелого дня вместе со всем организмом (к сожалению, не семижильным), и просто, без серьезного анализа откладывалась в памяти. Чтобы быть прокачанной на свежую голову. То есть утром. А с утра она занималась текущими делами, самыми нелюбимыми, писаниной. Писала о том, как «вышла» на банщика, который подрабатывал сводником, о том, как плодотворно этого банщика отработала.

Банщика привезли, кстати, вот в этот же кабинет, в котором она корпела сейчас над отчетом и который явно не тянул на гордое наименование «кабинет». Но тем не менее Банщика раскололи, он признался в том, что, откликаясь на просьбы моющихся, вызывал для них девочек из агентства «Мадонна плюс». И Гюрза написала, как вчера она с подчиненными прекратила преступную деятельность конторы по предоставлению сексуальных услуг «Мадонна плюс», о том, что дал обыск в конторе, о задержании хозяина конторы, на которого на основании прилагающихся показаний уже завели дело по сводничеству. Писала она эту скучищу и при этом прокручивала в голове героическую биографию Османа.

Осман Сачинава родился в сорок восьмом в городе Гудауте. То есть на территории тогда еще Абхазской АССР. В шестьдесят третьем даже поступил в Абхазский университет в Сухуми, правда, неизвестно на какой факультет. Но последнее большого значения не имеет, так как Осман не проходил в студентах и года, потому что сел надолго.

После отсидки вернулся в Сухуми. Сел Осман и еще раз, в семьдесят пятом, на три года. Теперь уже за угон автотранспорта. С тех пор, наверное, Осман воспылал к автомобилям любовью, не знающей срока.

В девяносто втором Абхазия превратилась в «горячую точку», начиналась маленькая сепаратистская война. Грузин Осман вынужден был покинуть Сухуми и поменять место проживания. На какое-то время его след затерялся. Через год Осман «всплыл» в Краснодаре, но что-то не задержался там. Может быть, не спелся с местными «автограбителями». В девяносто пятом он появляется в Новгороде.

А в девяносто шестом Осман приехал в Псков, очевидно поставив себе цель со временем добраться до Питера. В Санкт-Петербурге в то время начал разворачиваться его земляк Тимури Шенгелая, Осман надеялся присоединиться к нему (и присоединился). Знакомы они были давно. Но Тимури определил дружку Псковский регион, свел его с тамошними «законниками», дал рекомендацию, но в Питер к себе почему-то брать не спешил. Вероятнее всего — не хотел получить удар в спину.

Официально Осман владел в Пскове мастерской по ремонту автомобилей. Зная его преступные наклонности, не приходится сомневаться, для чего использовалась эта мастерская. А в мае девяносто седьмого он вроде бы продает мастерскую и перебирается в Санкт-Петербург.

Девяносто седьмого… Вот что зацепило ее еще вчера при первом знакомстве с биографией Сачинавы. Что-то уж очень та дата имеет какую-то связь с Псковом. Почему-то крепко сидит уверенность, что, пробежав мысленно отложенное в ее мозговом сайте (вот что значит — на служебных столах появились компьютеры) под названием «Псков»…

Она даже хлопнула себя ладонью по лбу, когда отыскала ответ. Почему же сразу не сообразила?

Конечно! Весной девяносто седьмого, то ли в марте, то ли в апреле, в Пскове грохнули известного всем авторитета по кличке Зверек. Известнейшую в криминальных и оперативных кругах личность.