Королева туфель

— Но они любили друг друга. — Женевьева откинулась на кровать и лежала, глядя на испещренный пятнами потолок. — Странная любовь, но все равно любовь. Они умерли вместе, держась за руки. Они должны вместе лежать в земле.

— Шери. — Лулу ласково погладила ее по щеке. — Дело ведь не в Гае Монтерее, правда? Что случилось?

Женевьева снова села на кровати.

— Я собиралась уйти от Роберта и остаться с Паоло. Но я только что узнала, что он предал меня, и теперь я не понимаю, как поступить.

Лулу встала и положила мундштук на трюмо. Она наполнила стакан молочно-белой водой из-под крана и, повернувшись спиной к Женевьеве, залпом выпила его. Когда она снова заговорила, по-прежнему стояла к ней спиной, опершись о раковину:

— Что значит — он предал тебя?

— Он рассказал своей ведьме Ольге о малышке Жозефине. Ты можешь себе представить?

— Он признался?

— Конечно нет. Но как еще она могла об этом узнать?

Воздух наполнился едким запахом, что-то горело.

— Черт! — Лулу резко схватила сигарету, напрасно пытаясь оттереть свежее черное пятно на трюмо.

— Он разбил мое сердце, Лулу. — Женевьева заплакала. — Зачем он так поступил со мной?

— О, шери. — Лулу взяла ее за руку. — Все это так печально.

В «Койоте» валялись осколки разбитого стекла, виднелись лужицы разлитых напитков и пятна крови. Марсель и еще несколько человек остались, чтобы помочь Лорану и Жанин убраться, но Лулу больше не могла оставаться. Она затосковала. Ей было слишком одиноко, чтобы слоняться в баре без дела. Она поссорилась с Женевьевой, а затем увидела, как Кэмби и Виолетта уходят вместе через заднюю дверь. Хорошенького понемножку! Она должна побыть наедине с собой, немного прогуляться и чуть-чуть выпить.

Она не совсем точно помнила, как снова забрела в тот забытый богом бар. Бармен с татуировками на обеих руках дышал на стакан, затем протирал его полотенцем. Двое стариков сидели на высоких стульчиках, курили и негромко разговаривали. Три шлюхи в дальнем углу могли вполне оказаться теми же, что и в прошлый раз. Все они как две капли воды были похожи друг на друга. Лохматая собака, храпящая на полу, определенно была та же самая.

— Пожалуйста, шерри.

Бармен смотрел на Лулу безо всякого выражения на лице. Она вздохнула.

— Хорошо, пусть будет пиво.

Она прислонилась к барной стойке, пока он наливал пиво, почувствовала, что ужасно устала от такой жизни, от тех усилий, которые требовались, чтобы держать марку Лулу с Монпарнаса двадцать четыре часа в сутки. Лулу — душа всех праздников. Лулу, та маленькая замечательная красотка, которую обожали рисовать художники. Лулу, певица кабаре, с низким, прокуренным голосом, зловещим аккомпаниатором и сердцем, вышитым на рукаве. Она незаменима, когда хочется посмеяться, развлечься на вечеринке, провести вместе ночь. Она станет вашей за выпивку и сандвич.

Как легко все дается Женевьеве. Все эти деньги, одежда, туфли, привилегии. Все игры, в которые можно играть благодаря деньгам. Исключительное отношение, которое приходит с богатством. Господи, как она разозлилась на эту женщину. Все, что она наговорила там, в «Койоте»… Изменяет мужу с двумя мужчинами, а затем пытается обвинить в этом Лулу! Хорошо, возможно, в свое время Лулу и совершила несколько скверных поступков, но она никогда не падет столь низко и не выйдет за мужчину, которого не любит. Лулу заслуживает большего.

Взяв стакан с пивом, она обернулась, чтобы поискать свободное место, и… Разве такое возможно? Она была почти уверена, что не ошиблась.

Ольга в одиночестве сидела за столиком, глядя в пустой стакан.

— Знаешь, шери, — воскликнула Лулу. — Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было.

— Кроме Кэмби, — заметила Женевьева.

— Включая Кэмби. — Она прикурила новые сигареты и передала одну Женевьеве. Они выпили весь скотч. — Мужчины приходят и уходят. А лучшая подруга остается навсегда.

— Есть еще что-нибудь выпить?

— У тебя надо мной большая власть, — продолжала Лулу. — Ты можешь сделать меня счастливой и очень больно ранить.

— Я хочу напиться, — вздохнула Женевьева. — Сильнее, чем когда-либо. — Она Опустилась на четвереньки и принялась шарить под кроватью в поисках бутылок.

— Иногда, — голос Лулу стал мечтательным и рассеянным, — люди, которых я люблю, ранят меня так глубоко, что я схожу с ума. Тогда я напиваюсь и вытворяю всякие глупости.

Женевьева попыталась вылезти из-под кровати и ударилась головой о металлический каркас.

— Я делаю глупости из-за любви, — призналась Лулу. — А не из ненависти.

— О чем ты? — Женевьева потерла ушибленное место.

— Я стала говорить не задумываясь, — сказала Лулу. — Как мы обе порой поступаем. Потому что чувствуем боль. У нас с тобой ужасный характер. Мы взрываемся, подобно фейерверку, и говорим вещи, о которых потом жалеем. — Она протянула руку и снова погладила Женевьеву по щеке. — Виви, мне ужасно стыдно.