Королева туфель

— Твоя мама дома?

— Она в постели.

— А Паоло?

Пальцы разжались. Она услышала звук, шлепанье босых ног по деревянному полу, скрип открытой двери.

Маленькая девочка, которая открыла дверь, была одета в ночную рубашку, она держала под мышкой изъеденного молью плюшевого медведя. Девчушка стояла, наматывая на пальцы пряди длинных темных волос. Ей было лет восемь. Через открытую дверь в гостиную Женевьева увидела другую девочку, лет пяти, с кудрявой растрепанной головой и мрачным лицом. Она сидела скрестив ноги на турецком ковре в середине комнаты и играла чем-то тяжелым и блестящим. Чем-то вроде куска Стекла. Они оказались такими маленькими, эти дети.

Квартира была украшена изысканными полированными дубовыми панелями, толстыми коврами, стояли антикварные кресла, поблескивали высокие зеркала в тяжелых серебряных рамах. Здесь витали дух старомодного богатства и та роскошь, которой она могла ожидать от квартиры Паоло. Стены были уставлены полками с книгами, украшены картинами. Повсюду лежали игрушки, среди произведений искусства на стенах было приколото несколько ярких детских рисунков.

А она ожидала увидеть заплесневелые стены, белье, развешанное на веревках…

— Что вам угодно?

Женевьева вошла в гостиную и увидела мальчика, которого встретила на вокзале, мальчик сидел за красивым бюро из орехового дерева и что-то писал в школьной тетрадке.

— Мне надо поговорить с Паоло. Он здесь?

— Он не желает с вами говорить.

— А откуда ты знаешь? Это он тебе сказал?

— Он занят. — Мальчик вернулся к своей работе.

Окна гостиной были распахнуты, свежий ветерок покачивал массивную люстру с мягким, напоминающим звон колокольчика звуком.

Вернувшись в коридор, Женевьева наклонилась, чтобы обратиться к девочке с медведем, застывшей около входной двери:

— Здравствуй. Я ищу своего друга Паоло. Он в одной из этих комнат? — Она указала на пять закрытых дверей.

Девочка улыбнулась и уже собиралась заговорить с ней.

— Оставьте ее. — В дверях появился мальчик, воинственно выпятив грудь.

Женевьева выпрямилась:

— Хорошо, если ты не скажешь мне…

— Вы здесь не нужны. Уходите.

Они смотрели на нее, девочка по-прежнему улыбалась, мальчик все еще сердился. Самая маленькая девчушка на ковре продолжала играть со своим кусочком стекла, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

— Послушай, — начала Женевьева, понимая, как смешно запугивать противника в коротких штанишках, и тем не менее продолжала. А затем услышала кашель…

Глубокий, выворачивающий все внутренности наружу, бушующий, как пожар, нарастающий, все пожирающий на своем пути. Нечеловеческий звук.

Девочка в ночной рубашке заткнула уши и зажмурилась, девочка на ковре сделала то же самое.

Прежде чем мальчик успел ей помешать, Женевьева устремилась прямо к двери, из-за которой раздавался ужасный звук.

Посередине комнаты стояла огромная кровать с гобеленовым балдахином, на кровати Ольга наклонилась вперед, заходясь в приступе ужасного кашля. Ее лицо наполовину закрывала белая фарфоровая чаша, в которую она сплевывала, ее волосы, всегда такие блестящие и собранные в аккуратный шиньон, теперь превратились в рассыпавшуюся по плечам массу слипшихся от пота прядей. Чашу держал молодой человек. Это оказался бармен из «Ритца»! Он только вчера помахал Женевьеве из окна. Тот самый, который обслуживал Ольгу в день, когда они с Лулу выслеживали ее. Ничего удивительного в том, что он отказался взять у Ольги деньги. В конце концов, разве хороший сын станет брать плату с матери?

Окна были широко распахнуты, но комнату наполнял неприятный запах болезни, пота и разложения. На прикроватном столике стояла ваза с апельсинами.

Приступ кашля стал понемногу стихать и, наконец, отпустил Ольгу. Она откинулась на подушки, закрыла глаза, на ее щеках алел лихорадочный румянец, который Женевьеве уже приходилось видеть на лицах других страдальцев, а совсем недавно у Нормана Беттерсона. Молодой человек вытер ее губы фланелевой тканью, затем намочил другое полотенце в тазике с водой и приложил к ее лбу.

Успокоившись, Ольга открыла глаза, ясные и сияющие, на ее губах появилось слабое подобие улыбки. Она что-то пробормотала сыну по-русски, он тоже обернулся.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

— Она пришла за Паоло. Я права? — Голос напоминал шелест сухой травы на ветру.

— Не говори ерунды, мама. — Молодой человек убрал полотенце с ее лба.

— Я не понимаю, — воскликнула Женевьева. — Я и представить не могла, что вы так серьезно больны. Ведь мы виделись еще сегодня утром.

— Это миссис Шелби Кинг, я прав? — Парень выглядел озадаченно. — Это вы переехали в квартиру на пятом этаже?

— Не надо, Виктор. Она пришла за Паоло.

— Он здесь? — Женевьева уже не могла сдерживать себя. — Я просто хочу знать, что с ним все в порядке.

— А теперь послушайте… — начал Виктор, но Ольга коснулась его руки.

— Иди и посмотри, как дела у брата и сестер. — Затем добавила более мягко: — Все в порядке, мой золотой. Я просто хочу поговорить с ней наедине.

Бросив подозрительный взгляд на Женевьеву, молодой человек вышел из комнаты.

— Он здесь? — повторила Женевьева вопрос.