Королева у власти

– Почему волнуешься, с кем я? – Новый удар, и еще один шаг назад. – Почему ты вообще обо мне думаешь, когда только и делаешь, что отталкиваешь меня!

Она была права. И это был ее способ оттолкнуть его.

Почему? Почему? Почему?

Тория двигалась так же легко, как вызванный ветер, в изящном свободном танце. Много раз он наблюдал за различными последовательностями движений, которые помогли ей овладеть ветром – как одними руками, так и с посохом – и превратили в совершенно новую силу, с которой приходилось считаться. Тория вступила в бой, как воин в битве, с грацией танцовщицы на сцене. Буря против ее собственной безмолвной песни.

Он часто наблюдал за ней тайком, только чтобы убедиться, что она не потеряет себя, переполняемая возмущением и горем. Ник был рядом – и всегда будет, – чтобы подхватить принцессу, когда она сломается. Помочь забыть о ранах, которые никогда не заживут у того, кто потерял слишком многое, и в очередной проклятый раз напомнить, что она воин, который боролся за возможность оказаться здесь.

Ник прикрыл глаза от мусора и струй воздуха, пока сила ветра отбрасывала его все дальше. Он принимал каждый удар, как того заслуживал, и продолжал отступать, пока не уперся спиной в жесткий ствол. Тория не смягчилась. Ник напрягался, поглощая каждый удар, и с трудом дышал. Она была могущественна и значительно сдерживала силу своих взрывов. Не хотела причинять ему вреда. Но это… был выплеск боли, которая слишком долго копилась внутри. Выплеск негодования. Из-за него. Поэтому он принимал все, пока она не начала уставать. В тот момент, когда ветер ослаб, он понял, что ее гнев сменился чем-то гораздо более мучительным.

Поражением.

Прежде чем она ударила снова, Ник подался вперед, обхватив ее за талию, а второй рукой за затылок, и повернулся вместе с ней. Он прижал ее к дереву и крепко держал, пока она билась в объятиях. Всего на несколько секунд, пока он не попытался достучаться до нее изнутри – стараясь спроецировать спокойствие и извинения, которые, похоже, были услышаны, когда она прижалась к нему. Он делал это и раньше, когда разбитое сердце и беспомощность угрожали поглотить ее каждый год в годовщину смерти родителей. Тогда это успокоило ее так же, как и сейчас. Какой-то невидимый немой язык сложился между ними.

Ник не знал, сколько секунд, минут или часов прошло, пока он просто держал ее прильнувшей к его груди. Они оба тяжело дышали, успокаивая сердцебиение и собираясь с мыслями, прежде чем заговорить. Ник ласково поглаживал ее по голове, даже не осознавая этого, и слышал быстрое биение ее сердца на фоне тихого шума зимнего леса. Он не знал, как ответить на ее вопросы. Не нашел подходящего оправдания. Не должен был беспокоить ее.

– Мне жаль. – Ответ был жалким, но ему больше нечего было сказать.

Ее голос прозвучал слабо и приглушенно:

– Знаю.

Он ослабил объятия, когда она начала отстраняться, но не отпустил ее, и она тоже не попыталась уйти. Карие глаза блестели от боли, которую он уже видел прежде, которая прожигала в его душе глубокую рану, которой не суждено затянуться. Потому что он причинял ей эту боль.

Ник поднял руку, не в силах остановиться, и прижал ладонь к ее щеке. На мгновение ее глаза закрылись, и она прильнула к его прикосновению. Его сердце сжалось так сильно, словно могло взорваться. Ну почему жизнь была такой жестокой и извращенной. Он всегда будет ставить на первое место ее – ее безопасность. И по этой причине, несмотря на бурлящую кровь и взгляд, брошенный на ее губы, которые так отчаянно манили к себе…

– Давай отведем тебя в замок, – лишь прошептал он, опустив руку.

Тория кивнула, но ее лицо стало мрачным, и на него навалилась тяжесть, что он вновь разочаровал ее. Их руки соприкоснулись, и он ничего не смог с собой поделать, когда его ладонь слилась с ее ладонью, пальцы переплелись так естественно, что это не казалось не правильным. Мгновение близости без дальнейших ожиданий.

Они двинулись вперед, держась за руки, и он собирался до последнего не отпускать ее, пока они неизбежно не достигнут замка. Но у него не было даже этих коротких мгновений, которых он так отчаянно жаждал.

Хрустнули ветки, и Тория вырвала руку из его руки, хотя Нику показалось, словно она вырвала из груди его сердце. Он точно знал, кто нарушил их уединение, когда весь напрягся от ярости. И повернувшись, обнаружил принца Олмстоуна, остановившегося в нескольких шагах от него.

– Истерики ветра пока закончились? – высокомерно пошутил он.

Ник шагнул вперед, но не успел ударить мерзавца, когда почувствовал руку на предплечье.

– Не надо, Ник, – предупредила Тория.

Его взгляд метнулся обратно к ней, и она вздрогнула. Действительно, вздрогнула. Его гнев тут же остыл при виде страха в ее глазах. Страха… перед ним.

Ее лицо быстро стало бесстрастным, когда она выпрямилась и отступила назад. Ник, напротив, едва держался на ногах, не в силах выбросить из головы ее так быстро спрятанные эмоции.

Противный голос Тарли снова зазвучал в ушах:

– Не знаю, в чем твоя проблема, Ник, но тебе нужно остыть.