Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая

Два мира стояли у колыбели Пинхаса Розена: традиционная еврейская и либеральная германская культуры. Две разные акушерки и воспитательницы вместе создали маленькому Феликсу Розенблиту гармоничный мир, который от остального мира отделяла высокая стена. Но каждое утро приезжал на своей карете извозчик Мадель и вывозил детей работников латунной фабрики за пределы стены. Карета покачивалась на пружинах, крыша и стены тонко повизгивали, кнут Маделя свистел. Девочки постукивали нетерпеливо ногами, ожидая Феликса, который всегда приходил последним, ибо накладывал тфилин с большой педантичностью и серьезностью, характерной для юношей. Он врывался в карету и начинал пробираться между ногами сидящих подростков, и всегда находил себе наилучшее место в карете, у окна, чтобы видеть все, что происходит снаружи, по пути.

Это был большой, открытый, новый мир, куда они сбегали из-за стены религии и строго исполняемых заповедей. Мир гуманистической гимназии. Не все дети работников латунной фабрики, вышедшие за стену на скрипящей и позванивающей карете, потом вернулись в еврейство. Но они всегда хранили верность корням, из которых выросли.

На фабрике, под старым орехом, заскорузлые корни которого торчали из-под земли, сидела могучая женщина, жена извозчика Маделя госпожа Цванцер. Она была хозяйкой единственного магазина в поселке. Все свободное время она просиживала под орехом, а напротив, за низеньким забором, болтали ногами и языком парни и девушки.

Со своей скамьи христианка Цванцер следила за еврейскими молодыми людьми. И, упаси Боже, если кто-нибудь из парней легкомысленно нарушал хотя бы одну из множества заповедей. Она тотчас же являлась перед уважаемым господином Гиршем и требовала тяжкого наказания грешнику. Она досконально разбиралась во всех законах Бога Израиля, и ни один нарушитель не избегал наказания.

Однажды прибыл на латунную фабрику молодой человек по имени Лазарус Барт и принес в закрытую ортодоксальную общину весть о сионизме. Тогда Бениамин Гирш управлял латунной фабрикой и был председателем союза евреев Германии. Союз боролся против сионизма, и никому не позволял нарушать заповеди Торы, даже ужесточив строгость их исполнения. Родители боялись, что сионизм приведет молодое поколение к отрицанию веры. Потому сионистское движение в общине возникло подпольно, и первым в него был вовлечен юноша Феликс.

Вместе с Лазарусом он гулял по лесу до озера грёз, скрытого сосновой рощей. У этого озера бунтарь Лазарус Барт превратил юношу Феликса в лидера, одного из основателей сионистского движения в Германии. В 1924 он репатриировался в Израиль, затем был вызван в Лондон Хаимом Вейцманом и стал членом сионистского руководства. Затем он был избран членом муниципального совета Тель-Авива. А в 1948 стал одним из тех, кто подписал декларацию о Независимости государства Израиль и первым министром юстиции.

А пока, в романе Наоми, Феликс все еще юноша, питающийся чистейшими водами грёз юности. Он обладал силой убеждения и логики, умением серьезно, и четко анализировать.

Юные бунтовщики сбегали из замкнутой общины в ближайший город и в трактире заказывали блюда из свинины. Пиршество заканчивалось расстройством желудка…

Когда до прусского городка дошла весть о смерти Теодора Герцля, обычно сдержанный и расчетливый Феликс бросился к лесному озеру, чтобы там оплакать смерть провозвестника еврейского государства. Тогда его старший брат Мартин, который еще не присоединился к сионистской группе, сказал: «Если Феликс по-настоящему оплакивает смерть Теодора Герцля, значит есть что-то истинное в сионизме».

В университете южногерманского города Фрейбурга Феликс увлек сионистскими идеями одного из будущих лидеров, Курта Блюменфельда.

Год 1905. Идет подготовка к седьмому Сионистскому конгрессу.

Этот конгресс, первый без Теодора Герцля, прошел под знаком Уганды. Там планировали создать убежище для спасения преследуемых в погромах евреев царской России. Макс Нордау говорит об Уганде, как «ночном убежище «. Не было никакой возможности создать «дневное убежище» в стране праотцев. Не видно было никакого пути для реализации государственного сионизма, который виделся прекрасной, но неосуществимой утопией.

Студент юридического факультета Феликс Розенблит впервые участвовал в сионистском конгрессе. Не как делегат, а как один из обслуживающих конгресс. Он был очень взволнован речью Макса Нордау, посвященной внезапной смерти Теодора Герцля, но категорически не согласился с угандийским проектом. Феликс верил лишь в одно убежище для евреев – на родине праотцев.

Наоми вспоминает встречу Гейнца с господином Гиршем. Гирш решил продать все акции и ликвидировать процветающую фабрику. Господин Гирш советует Гейнцу немедленно поступить также и вывезти из Германии все ценное.

Ценности и валюта, которые Гейнц вывез в швейцарские банки, помогли семье бежать в Аргентину после прихода Гитлера к власти.