Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая

Только тут я поняла, что значит уводить корабли в безбрежную глубь моря, без причала. Если есть мужество в мире, оно присутствовало здесь. Мы встречались с итальянскими рыбаками. Некоторые из них знакомы с Моше. Радовались встрече. Они многое знают об Израиле, и отлично понимали, что происходит на берегу.

«Почему вы не сообщали полиции?» – спросил Моше.

«Это нас не касается», – был ответ, сопровождаемый раскатистым смехом. Теперь на берегу построили несколько красивых вилл. Хозяин одной виллы вышел к нам и пригласил отдохнуть. Угостил отличным обедом, и началась живая беседа. Он инженер, на государственной службе, осведомлен обо всем, что происходит в Израиле, знает, что такое кибуц и мошав, перечислил все действующие в Израиле политические партии.

«Вы, – сказал он, – совершили великое дело, оставили прежние профессии и занялись трудом на земле». Интерес к Израилю, как и поддержка, здесь велики. Поимка Эйхмана добавила нам большое уважение. Итальянцы – симпатичный, сердечный народ, культура их жизни проста и красива.

Из Формии мы поехали в Неаполь. Это был великолепный день и такая же ночь. Неаполь – чудесный город, многоцветный, шумный, смеющийся. Много жонглеров и эквилибристов на улицах, а движение просто неописуемо. Посетили судовое агентство, которое организует морские рейсы в Израиль. В агентстве сохраняется комната для служащих Алии Бет. Это был офис Моше. Даже охранник остался тот же, и радость встречи была неописуема, с поцелуями, угощением, воспоминаниями. В Неаполе мы посетили итальянца, капитана корабля, который перевозил еврейских нелегалов.

К моему большому удивлению, итальянцы отлично понимали, какое великое дело они совершают, искренне увлеклись этими событиями.

Мы еще остались в Неаполе. Сидели в ночных сумерках на берегу моря, вдоль которого множество харчевен и трактиров, и оттуда доносится все та же «Санта Лючия». Это была ночь мучительной ностальгии. Моше тосковал по своей жене, излил передо мной свою душу, рассказывая о ней, а я неотступно думала о тебе, и тоже все говорила и говорила, не умолкая, о тебе, и мы перебивали друг друга.