Королева вампиров

Как все урожденные вампиры, она была совершенна. Ни пятнышка на бледной коже, никаких воспоминаний детства в виде шрамов. Теперь Джейкоб видел то, что уже знал, отведав ее нежной киски, — что у нее нет шелковистых черных волос между ног.

Пока он смотрел, она засунула себе между ног руку, стимулируя себе клитор. Снова начав двигать задом, она терлась о его живот. При каждом движении она ягодицами касалась о его члена, словно танцуя волнообразный танец.

У него пересохло в горле, когда она выгнулась назад гибким движением, чтобы провести влажными пальцами по внутренней стороне его правой ноги и левой ноги, спиной отогнув его член под тем же углом, под каким отклонилось тело. Провела ладонями по внешней стороне его икр, потом по ляжкам, помечая его своим запахом. В этом положении, если игнорировать ноющую шею, он мог посмотреть вниз вдоль своего тела — на ее неприкрытую киску во всей красе.

Она продолжала раскачиваться на нем тем же повторяющимся, медленно перекатывающимся движением. Он застонал, когда из нее снова брызнули соки. Продолжая выгибаться, она снова рукой стала массировать себе клитор.

Ее бледное лицо пылало. Закинув руки за спину, она схватила его член. Используя свою росу, чтобы смочить его ствол, она прижалась к нему задом и стала тереться. Медленно, вверх-вниз.

— А ты знаешь, когда кошки трутся о тебя мордой, то помечают тебя своим запахом? — спросила она.

Он не знал, так же, как то, сколько стоит газета или кто сейчас президент. Он был загипнотизирован скольжением ее тела, ощущением ее зада, обжимающего его член, скользящего вверх и вниз. Ее торс изогнулся, маленькие груди трепетали, блестящие волосы разметались по плечам.

— Если я решу держать тебя, я часто буду вот так помечать тебя, чтобы другие вампиры знали, что ты мой. У нас отличное обоняние.

Она резко высвободилась и склонилась над ним, грудь пришлась ему как раз у рта.

— Угоди мне, Джейкоб.

Он хотел кусаться, как бешеное животное, но все же опомнился настолько, чтобы деликатно сомкнуть губы на ее соске. Его член был твердым и разбухшим, он скользил так близко к ее киске, что Джейкобу хотелось стонать. Он никогда не ставил себе цели так убедительно пользоваться языком. Сосать женскую грудь — почти такое же тонкое искусство, как и слизывать соки из ее лона. Если мужчина может преодолеть свое восхищение сосками и просто стимулировать их во время акта, награда бывает велика.

Он вылизывал ее медленно, методично, умывал ее, как кот, и был вознагражден мурлыканьем. Зарыв в его волосы пальцы на мгновение, она отпустила его, чтобы вытянуть руки вдоль его скованных рук, сомкнув ладони на его запястьях под браслетами. Теперь он пометил ее — влагой своего рта на ее груди, жидкостью с головки члена, настырно колотящегося о ее ягодицы и бедра.

Когда мурлыканье перешло в рычание, а ее движения стали более настойчивыми, он пустил в ход зубы. Теперь он схватил сосок, укусил, придержал, жестко нажимая, и в это же время быстро щекоча его языком, отпустил, чтобы кровь могла прилить обратно, потом повторил.

Ее киска скользила по его животу, она терлась клитором о его рельефные мышцы. Чувствуя ее на себе, он не мог сдержаться и трахал воздух, чтобы дать знать, как он хотел бы оказаться в ней.

Она сунула ему в рот другую грудь. Теперь он действовал грубее, покусывал, сильно тянул, а движения ее бедер становились все более неистовыми. Когда он расслышал ее неразборчивую мольбу, он понял, что эта женщина вот-вот утратит над собой контроль. Он стегал ее языком, тянулся, чтобы достать ее членом, она бешено двигалась на нем с яростностью женщины, стирающей на ребристой доске.

Когда она была на грани оргазма, он продолжал теребить ее груди, чувствуя, как твердый сосок трется о щетину на его щеке, она дернулась вперед, навалившись на него со страстью, разведя бедра как можно шире, чтобы клитор полностью соприкасался с его твердым животом, упираясь коленями в постель. Ее плоть конвульсивно сокращалась на нем, она вскрикнула на такой чистой ноте удовольствия, что заставила его член биться и пульсировать, потому что сама она была вне досягаемости.

Она кончала долго. Оргазм исторгал из нее крики, потом тихие хриплые стоны, она содрогалась, свесив голову, и волосы закрывали ее лицо. Как и оргазм в салоне, это было расслабление женщины, которая слишком долго себе отказывала. Как будто она только что вышла из добровольного заточения и разрешила себе получить удовольствие от мужского тела, какого давно не имела.

Она упала на него, и ее тело изогнулось. Когда же отодвинулась, прижимаясь виском к его плечу, она пристроилась щекой ему в подмышку, словно желая быть настолько близко, насколько это возможно.

Когда она вытянула руки, задев его скованные наручниками ладони, он сплел свои пальцы с ее, держа их с простой и свободной интимностью. Ее ресницы овевали его кожу, она закрыла глаза, прижалась виском к виску. Жгучее, почти духовное удовольствие, которое он испытывал от нее, было достаточным, чтобы отвлечь его от мучительной боли из-за самой сильной эрекции, какую он у себя помнил.