С великим трудомзаставляю я двигаться мой язык.Камень, давящий на грудь,пресекает дыхание.Трудно творитьколдовство слов,когда буря повергладом мысли.Дар скальда,достойный богов,что превыше других всехс давних времен,покинул меня,и душа опустелаот горя.Поспешно и бодрослова издавна повиновались мне.Лезвия остроумиябыли всегда остры.Но ныне прибой накатил,чтоб разбить мой корабельный сарай,и стучится в двери могилымоего отца.Ибо ныне семья моявсе больше редеет,словно лес,что рушится под ударами ветра.Тот муж теряетвсю радость жизни,кто видел, как самыхдорогих его сердцумертвыми несутза последние двери.Помню я, как прежде всехотец мой скончался.Вскоре и мать моятоже ушла вслед за ним,В сокровенных глубинахмоей душипамять о них, стариках,живет бесконечно.Та пробоина, кою обвалпробил в древней оградесемейства отца моего,причиняет мне боль.Но рана, оставленнаясмертью сына, убитого морем, —ведаю я, что вовекипребудет открытой.Море, Ран,много тяжких утратты заставил меня понести.Одинок тот, когоне любит никто.Море шнуры родства оборвалои порвало нить жизнив моей груди.Если бы мог я выйти с копьем,чтоб воздать за обиду, —быстро б тогданавсегда я покончил с убийцей.Если бы в силах был рану нанестьэтому мокрому вору-убийце,с радостью вышел тогдана бой против моря.Но я вижу, что силу меня слишком мало,чтобы биться с губителеммоего сына.Любой, кто захочет,увидит — стариклежит здесьбеспомощный.О сильно, Ран, море,меня удручил, принесятакую утрату.Горе от смерти родныхпревозмочь удается не скоро.И труднее всего, что он,надежда всей нашей крови,прочь ушел, в новый дом, где светлее.Доподлинно ведомо мне, что в сыне моемни пятнышка низостине было отроду.Силу и разумвсе бы узнали в нем,если бы Одиндлань на негоне поспешил возложить.Были всегда мы —он и я —как единое,что бы другиени говорили и делали.Мой домон держал на себе,был опорой его столбов.Часто я ощущалутрату товарищей.Беззащитна спинау того, кто братьев лишен.Эту истину я вспоминаю,ежели беды приходят.Тускло в глазаходинокого мужа.Перетряси, коль восхочешь,в поисках все королевство —ни одного не найдешь,на коего мог положиться.Здесь они будутбрата на виру менять,а месть творитьза товары!Люди давно говорят — и это есть правда,что, коли сына утратил,иного нет воздаянья,как породить другого,но разве надеяться можноту пустоту заполнить,что осталась на месте брата,самого первого и самого лучшего.Не пекусь яо толпах людских.Мир не несет ничего,кроме самодовольства.Мой мальчик умерший,плоть своей матери,он отправился в путьк дому предков.Враг кораблей,пенное чудище,убийца людейпротивостоит мне.Когда движет горе,бессильно, вслепуюволочит мысльсвое бремя.Другой мой сын,сраженный болезнью,утрачен давнои скрылся вдали.Он был дитя без пороков,и худого никто,никогдавовсе не думал о нем.С властителем жизнимир я хранил,а пуще всегос Одином блюл договор,доколе он сам,смертей повелитель,по воле своей и охотедружбу со мной не порвал.С готовностью жертвовал яОтцу Всего Одину,первому из богов,как то считает народ.Больше еще надлежитмне найти для скальдов отца,коий есть больше, чем мощь,ныне, в несчастье.После погибели волка,старого проливателя крови,обрел я новоебезупречное искусство,которое в союзе с душоюбыстро превратилотайных завистниковв открытых врагов.Больно я ранен.Теперь же, Хель,убирайся, неумолимая,прочь с заветного мыса.Я же с радостьюи сердечной добротойждать буду днясвоей смерти.