Королева Виктория

Он был не просто слугой, а преданным, искренним и отважным другом,
Который до самой могилы, забыв о себе, исполнял свой долг.

В Бальморальском парке статую Брауна, уже давно заказанную Бёму, установили на лужайке рядом с тентом, под которым Виктория писала свои письма. Шотландец продолжал наблюдать за ней с этого места, оставаясь невольным посредником между королевой и всем остальным миром. Удивительно, но лицом Браун сильно походил на Альберта...

Сыновья и дочери Виктории, решившие, что наконец избавились от ее надоедливого гилли, были оскорблены видом этого бронзового монумента, напоминающего им о том, о чем они, как и вся Англия, хотели бы побыстрее забыть. А их мать, немощная и опечаленная, коллекционировала фотографии. Пятеро братьев Брауна сфотографировались с бюстом Джона, как она сама фотографировалась с бюстом Альберта.

14 декабря в Голубой комнате Виндзорского дворца Виктория попросила преподобного Дэвидсона, нового настоятеля виндзорской церкви, вознести три молитвы: одну за Артура, отправленного с поручением в Индию, одну за прежнего настоятеля, умершего несколько месяцев назад, и одну за Брауна — «весьма деликатная просьба, от выполнения которой я не мог уклониться», — записал настоятель в своем дневнике.

После смерти Альберта королева написала «Страницы из дневника о нашей жизни в горах Шотландии». Теперь она села за «Новые страницы о нашей жизни в горах Шотландии», в которых описывала последние двадцать лет своего пребывания на шотландской земле и которые посвятила «моим преданным горцам и особенно памяти моего верного друга Джона Брауна». Заключение она дописала в Бальморале в ноябре 1883 года: «Верного слуги, о котором столько раз упоминалось на этих страницах, больше нет рядом с той, кому он служил столь самоотверженно в расцвете своих сил... Если я скажу, что каждую минуту, каждый час мне не хватает его, это будет слишком слабым выражением, не передающим всей правды». Дети ее были в ярости. Берти возмущался, что для его имени не нашлось места на этих страницах, тогда как имя Брауна упоминалось на каждой из них. На это замечание королева ответила, что он, должно быть, не прочел ее книгу, поскольку его имя названо в ней пять раз! И указала ему номера соответствующих страниц.

Но этого Виктории показалось мало. Она попросила Теодора Мартина, биографа Альберта, заняться еще и «Жизнеописанием Брауна». При жизни люди не оценили достоинства ее верного шотландца, и она желала восстановить справедливость, точно так же, как она сделала это для Альберта. Теодор Мартин благоразумно отказался от этого поручения, сославшись на болезнь жены.

Но это не заставило королеву отказаться от задуманного. 23 февраля Понсонби получил пакет, к которому было приложено письмо от ее величества, информировавшее его, что она начала писать «небольшие мемуары» о Джоне Брауне и собирается издать их ограниченным тиражом.

Секретарь полистал написанное и, придя в ужас, бросился уговаривать королеву, чтобы до публикации книги она посоветовалась по ее поводу с двумя священнослужителями, хорошо знавшими жизнь двора: с преподобным Лисом из Эдинбурга и преподобным Карпентером, епископом из Ри-пона, с которым она часто устраивала в Бальморале спиритические сеансы, пытаясь вызвать дух Альберта в компании Брауна, Беатрисы, ее внучки Ирены Гессенской и герцогини Роксбро.

Виктория попросила вернуть ей ее мемуары, поскольку собиралась передать их лорду Раутону, бывшему секретарю Дизраэли, «который очень хотел прочитать их». Через несколько дней Понсонби встретился с Раутоном, тот был просто ошеломлен прочитанным: «Видел Раутона. Он посоветовал всеми возможными способами задержать публикацию».

Преподобный Лис настаивал на том, чтобы молодой настоятель виндзорской церкви преподобный Дэвидсон непременно поговорил с королевой. Хотя Дэвидсон заступил на свой пост всего несколько месяцев назад, он был шотландцем, и Виктория прислушивалась к его мнению. Ловкий Дэвидсон придумал следующее: получив экземпляр «Новых страниц о нашей жизни в горах Шотландии», он поблагодарил королеву и добавил, что память Брауна уже достаточно почтена в этом произведении и нет никакой необходимости писать что-либо еще.

Королева высокомерно ответила, что она пишет то, что считает нужным. Дэвидсон, рискуя своей карьерой прелата, предпринял новую попытку отговорить королеву от задуманного. Тогда она поручила своей придворной даме, леди Эли, передать настоятелю, что она требует, чтобы он взял свои слова обратно и принес ей извинения за то огорчение, что причинил ей. Настоятель извинился, но остался при своем мнении и подал в отставку.

В течение двух недель королева искала ему замену, чтобы больше не встречаться с ним. Но потом тучи рассеялись так же быстро, как и сгустились. Проклятые страницы куда-то исчезли, скорее всего, их сжег Понсонби, а Дэвидсона вновь допустили к заботам о королевской душе.