Королева Виктория

В три часа королева снова отправлялась на прогулку, но теперь уже в королевской карете и в сопровождении пары нарядных конюших, которые ехали по обе стороны от кареты. Если королева собиралась принять участие в каком-нибудь важном мероприятии, то число конюших увеличивалось. А оставшиеся без дела придворные получали еще одну возможность хоть на какое-то время покинуть дворец, причем они могли ехать только в своих каретах, которые были разделены на пять категорий. К тому же их маршрут ни в коем случае не должен был пересекаться с тем, по которому следовала карета королевы, поскольку, как отмечал Понсонби, «было страшным преступлением встретить королеву вне пределов дворца... и нам приходилось держать ухо востро, чтобы этого никогда не случилось. А если мы, не дай Бог, все же «сталкивались» с каретой королевы, то прятались в кустах, ожидая, пока она проедет мимо. Сэр Уильям Харкорт (министр финансов) однажды прогуливался с моим отцом и вдруг увидел идущую навстречу королеву. Поблизости рос только небольшой куст, спрятаться за которым человеку высокого роста было практически невозможно. Харкорт спросил у отца, стоит ли ему прятаться от королевы за этим кустиком. Тот немного подумал и сказал, что это «бессмысленно и лучше ему просто повернуться и пойти назад».

Кстати сказать, встречаться с королевой не имели права не только министры и высшие аристократы, но и все остальные придворные, а молодым слугам даже не разрешалось смотреть ей прямо в глаза. Когда они получали тот или иной приказ королевы, то должны были низко опускать голову и глядеть на мыски туфель. А когда они сталкивались с ней в коридоре, королева, как правило, смотрела куда-то вдаль и делала вид, что вообще не замечает прислугу.

Королева имела стойкую привычку протестовать против каких бы то ни было социальных предрассудков высших классов. «Разделение общества на классы, — записала она однажды в дневнике, — представляет наибольшую опасность для нашего общества, так как противоречит законам природы. Именно поэтому королева всегда должна меняться, чтобы соответствовать духу всех слоев общества». И при своем дворе она установила довольно свободную иерархию и не следила за ее формальным сохранением. Так, например, придворные могли пересекать установленные традицией барьеры, как это делал, например, Джон Браун, но при этом барьеры ни в коем случае не должны были понижаться.

Благополучно избежав нежелательной встречи с королевой, придворные возвращались во дворец практически вместе с ней. Джентльменам подавали вечерний чай в их комнаты, а леди пили чай вместе в одной большой комнате. Затем, по словам Понсонби, все были предоставлены самим себе вплоть до ужина.

Однако уже в следующем году Фредерик Понсонби был назначен помощником личного секретаря королевы, и работы у него стало хоть отбавляй. Он зашифровывал и расшифровывал срочные депеши, разбирал огромное количество корреспонденции, оставленной ему Артуром Биггом, делал выписки из тех газет, которые могли заинтересовать королеву или каким-то образом затрагивали интересы монархии. Он снимал копии с важных государственных документов, которые королева хотела оставить в своем архиве, постигал премудрости стенографии, занимался немецким языком и самым тщательным образом штудировал «Готский альманах», чтобы как можно лучше ознакомиться с запутанной родословной королевской семьи.

Кроме того, Фредерик Понсонби был ответственным за подготовку данных, на основании которых королева писала свой дневник. Она была весьма требовательна к этой работе и всегда старалась быть точной и аккуратной в ведении важного, как она считала, документа. Правда, иногда королева могла допускать некоторые неточности, но только в том случае, если они изображали ее в выгодном свете или льстили ее самолюбию. Так, например, при подготовке материалов, касающихся военного смотра колониальных войск в 1897 г., Понсонби привел газетную заметку, в которой сообщалось, что королева обратилась к индийским офицерам на их родном языке хинди. Он знал, что это не так, но все же оставил эту заметку. Когда королева ознакомилась с этими материалами, у нее появились возражения. «Это неправда, — сказала она. — Я говорила не на хинди, а на английском». Но когда Понсонби спросил ее, должен ли он убрать эту заметку, она ответила, что этого делать не стоит. «Вы можете оставить ее. Ведь я могла бы выступить перед ними на хинди, если бы захотела».

Еще одной важной обязанностью Понсонби было поддерживать в порядке книги королевы, в которые она заносила дни рождения всех своих родных, близких и знакомых. За многие годы она накопила огромную информацию, а последние книги всегда брала с собой во все поездки, из-за чего многие люди ошибочно принимали их за Библию. Номинально за все эти книги отвечал ее немецкий секретарь, но он не выполнял свои обязанности, и поэтому вся ответственность за их содержание ложилась на Фредерика Понсонби.