Королева Виктория

Молодая женщина была замужем за состоятельным военным, и в лондонских клубах анекдоты об отношениях красавицы Лауры с премьер-министром на время потеснили анекдоты о миссис Браун. «Гладстон, видимо, совершенно потерял голову», — писал лорд Карнавон одному из своих друзей. Лорд Дерби удивлялся, как премьер-министр может вот уже столько времени жить с особой, которая «не принята в свете». Дизраэли не смог отказать себе в удовольствии проинформировать об этой истории Викторию, и его разоблачения окончательно подорвали уважение королевы к Гладстону: не то чтобы ее шокировали его любовные похождения и его грехопадение, у нее вызвало отвращение извечное ханжество благочестивых речей ее премьер-министра. А эта его мания всюду примешивать Бога: и к политике, и к проституткам! А его пояснительные записки на двенадцати листах к бесчисленным проектам реформ или докладам по колониальным проблемам, в которых она ничего не могла понять уже с первой строчки! Альберт сумел бы достойно ответить на путаную аргументацию Гладстона. Он доказал бы ему, что его законы вредны как для страны, так и для монархии. Эти двое никак не могли найти общего языка. Властная венценосная вдовушка приводила в оцепенение прорицателя-лесоруба. А огромный рост премьер-министра пугал королеву. Не имея физической возможности смотреть ему прямо в глаза при разговоре, Виктория предпочитала говорить ему «нет» в своих записках, которые она подкрепляла неизменными бюллетенями о плохом состоянии своего здоровья, подписанными доктором Дженнером. В феврале 1870 года умирающий генерал Грей воскликнул: «Дженнер умудрился превратить Ее Величество в инвалида!» На что врач возразил: «Разве не лучше сказать, что королева не может делать того-то и того-то из-за дурного состояния своего здоровья — что отчасти правда, — чем сказать, что она просто не хочет этого делать?»

Генерала Грея сменил при королеве Генри Понсонби, племянник Каролины Мельбурн. Он был не таким церемонным, как его предшественник, и более гибким: «Когда она настаивает на своем, утверждая, что дважды два пять, я говорю ей, что не могу помешать себе думать, что дважды два четыре. Она отвечает мне, что в моих словах, должно быть, есть доля правды, но она-то все равно ЗНАЕТ, что дважды два пять. И тогда я просто перехожу к другому вопросу». Столкнувшись с ее упрямством, министр юстиции лорд Галифакс хлопнул себя по лбу и пробормотал что-то о «некоторых признаках безумия».

Поведение Берти отнюдь не способствовало укреплению престижа монархии. Его похождения, непомерные траты и любовницы вызывали улыбку у друзей и беспокойство у тех, кто опасался, как бы корона не скатилась к подножию трона, как это часто изображали карикатуристы. Первые страницы всех газет пестрели сообщениями о бракоразводном процессе, затеянном против леди Мордаунт ее мужем. Леди Мордаунт входила в кружок завсегдатаев Мальборо-хауса, и то, чего опасался Альберт накануне своей смерти, произошло сейчас. Принца Уэльского вызвали в суд в качестве свидетеля. На судебном заседании были оглашены двенадцать писем, которые принц написал своей приятельнице, в настоящий момент находившейся на лечении в психиатрической клинике. Письма эти были абсолютно невинными по содержанию и разочаровали любителей клубнички, но не противников монархии. Лорд-канцлер никак не мог отделаться от мысли, что этот процесс нанес принцу Уэльскому такой же ущерб, как «какая-нибудь революция».

Королева направила сыну телеграмму, чтобы выразить ему свою поддержку и симпатию. «Я никогда не смогу сполна отблагодарить вас за те добрые и ласковые слова, что вы адресовали мне», — ответил Берти. Но вот что она написала Вики: «Эта неприятная история унизительна для нас не только потому, что он невиновен, в этом я никогда не сомневалась, но и потому еще, что его имя трепалось в связи со всей этой грязью и ставилось в один ряд с подобными личностями, что совершенно не допустимо... Поверь мне, дети являются постоянным источником тревоги для их родителей, и боль, которую они причиняют им, неизмеримо больше той радости, что они доставляют. Поэтому-то я и не могу понять твоих восторгов по поводу того, что скоро у тебя появится еще один малыш». Как и Алиса, Вики ждала шестого ребенка. Ленхен была беременна третьим. Она переехала в Камберленд-лодж, где была совершенно счастлива и где оказалась в некотором отдалении от матери, что вызвало недовольство Виктории.

Чтобы заменить Ленхен, у нее оставалась Луиза, которая, как и Берти, унаследовала пылкий темперамент и эксцентричность своей родительницы. Луиза была самой красивой из пяти сестер. В отличие от трех старших, она быстро сменила траурные одежды на модные платья с корсетом и зауженной талией, выгодно подчеркивавшие ее формы и очень ее красившие. Веселая и артистичная, она была словно солнечный лучик в этом мрачном царстве, в которое превратился двор, где королем был Джон Браун.